Брошенное королевство - страница 66

Она встала рано утром. Он забыл ей сказать, где искать походный костюм, который она требовала, так что она вышла на палубу в том же зеленом платье, которое было на ней вечером. Хотя уже совсем рассвело, она не сразу заметила Раладана, неподвижно стоявшего на носу. Не обращая внимания на приветствие вахтенного, она потащилась к борту. Раладан нахмурился, заметив явное усилие, с которым она двигалась, — останавливаясь почти после каждого шага, пока, наконец, с заметным облегчением не оперлась локтями о фальшборт. Сперва она глубоко дышала, полной грудью вдыхая свежий морской воздух, потом опустила голову, с которой космами свисали нечесаные волосы. Своего опекуна она заметила лишь тогда, когда он направился к ней, и щеки ее смущенно покраснели.

— Что с тобой?

Она слабо улыбнулась и лишь покачала головой, давая понять, что ничего.

— Не говори глупости. Иди внутрь, — приказал он.

— Не хочу.

— Я сказал — иди. И в третий раз повторять не стану.

Он взял ее под руку и помог добраться назад к кормовой рубке. На «Сейле», кроме капитанской, где сейчас спал Бохед, имелись только две маленькие каюты, ждавшие особых гостей.

— К тебе или ко мне?

— К тебе, — поспешно сказала она. — Ничего со мной не случилось, слышишь?

— Ну тогда идем к тебе, — ответил он и, прежде чем она успела возразить, втолкнул ее в открытую дверь каюты.

Сквозь маленькое окошко падал яркий дневной свет. Тесное помещение выглядело так, словно по нему прошелся ураган. Раладан сглотнул слюну и приблизился к узкой матросской койке, прикрепленной к стене. Скомканные простыни были покрыты темными пятнами. Он поднял одну.

— Что это?

Она молчала.

— Я тебя спрашиваю, что это? — грозно повторил он.

— А что это, по-твоему? — гневно спросила она. — Ты не знал, что у женщин иногда идет кровь?

Однако пятен было столько, словно кого-то изрубили мечом.

— Хочешь меня убедить, что это женское кровотечение? Что ты с собой сделала? Раздевайся! — приказал он, едва сдерживая дрожь, поскольку знал, что может увидеть. — Снимай платье, я сказал!

— Нет.

— Что ты с собой сделала, говори.

— Нет. Оставь меня, наконец, — попросила она со злостью и вместе с тем со смирением. — Уже… все хорошо.

— Что хорошо?

Много лет назад он увидел нечто, чего не мог до сих пор ни забыть, ни понять. Казалось, будто хищный Гееркото черпал силу из боли… будто Риолата вынуждала Ридарету себя калечить. Первая испытывала наслаждение, вторая переживала истинные муки. И обе находились в одном теле, в котором могущественная сила могла поддерживать жизнь, несмотря на страшные, практически смертельные раны. Раны эти, впрочем, затягивались во много раз быстрее, чем у кого-либо другого, шрамы же были почти невидимы или даже исчезали полностью. Раладан многое в жизни повидал, но не мог прийти в себя, увидев приемную дочь, которая копалась в собственных внутренностях и забавлялась ими, корчась от боли и наслаждения одновременно. Отвратительного, непостижимого наслаждения. Она держала руки в собственном теле как в распоротом мешке, засунув их по запястья. Ему никогда в жизни не становилось плохо от одного взгляда на что бы то ни было, но тогда он едва устоял на ногах. Но несколько дней спустя на ее коже виднелись лишь хорошо зажившие шрамы, а вскоре исчезли и они. Едва видимые, тонкие, как волос, следы были скорее сущей насмешкой, чем памятью о ранах, от которых из ста человек не погиб бы в лучшем случае один.

— Что ты с собой сделала? — снова спросил он. — Когда-нибудь ты умрешь… Ты знаешь о том, что можешь умереть. Ты не по-настоящему бессмертна, а та твоя проклятая сила не приходит по первому зову. И когда-нибудь она не придет или придет слишком поздно.

— Я знаю, что я могу и когда. Не мучай меня больше, Раладан.

— Зачем ты это делаешь? В чем смысл? Зачем калечить собственное тело? — спрашивал он, сев на окровавленную постель, все еще с запятнанной тряпкой в руках. — Скажи мне, я хочу знать. Что ты с собой делаешь и как часто?

— Только иногда, редко. Ничего особенного. Раладан, не спрашивай меня больше, — снова попросила она, опершись головой о стену за спиной. — Пусть будет, как будет. Хорошо? Прошу тебя, Раладан.