Брусиловская казна - страница 16

Некоторые из них поначалу косо поглядывали на отпрыска «видного деятеля националистического движения», но никаких претензий ему не предъявляли. Может, потому что Ваня покаялся, прилюдно отказавшись от родителей; может, потому что за него поручились лояльные к Советам граждане, в том числе и многие орочоны.

А через год и вовсе случилась неожиданность – отец Кати возглавил губотдел ЧК и, пользуясь служебным положением, пристроил на работу кандидата в зятья.

Тот не отпирался.

В 1924 году, когда на Дальнем Востоке наконец наладилась более-менее спокойная мирная жизнь, Иван сделал Катюше предложение. Свадьбу сыграли в лучших малороссийских традициях. Множество гостей, перепой, «запорожцы», песни, танцы, обряды. На таком сценарии празднества настаивала многочисленная родня Степаненко, целиком и полностью перебравшаяся в Приморье ещё в прошлом веке.

А вот со стороны жениха гостей было крайне мало.

Несколько друзей, сослуживцы из ЧК – и ни одного родственника!

Ваня страшно скучал по своей семье, но виду никогда не подавал.

И во всех анкетах с недавних пор стал писать, что он – сирота. Иметь родственников за границей становилось небезопасно. Особенно, если хочешь сделать карьеру на ниве борьбы с контрреволюционерами, врагами народа. А в иной ипостаси он себя к тому времени уже не видел…

Накануне очередного освободительного похода РККА (теперь уже на запад), на Лубянке состоялось закрытое совещание с участием первых лиц государства, на которое были приглашены руководители почти всех подразделений центрального аппарата и региональных структур НКВД.

Нет, о том, что к СССР вскоре будут присоединены новые территории, им ничего не говорили. Так, общие пожелания: «усилить и углубить», «пресечь и прекратить».

Одним из делегатов этого форума стал наш герой – Иван Ковальчук, к тому времени зрелый 35-летний отец семейства, начальник ЧК недавно образованного Приморского края.

Прошло всего 10 месяцев, как они с Катюшей и двумя сынишками (Ивану уже 13, Василию – 9 лет) переехали во Владивосток из ставшего родным Уссурийска, пардон, теперь города Ворошилова…

По окончании совещания его участники, как это всегда бывает, пожелали сделать общую фотографию.

Соседом слева на ней оказался седеющий пятидесятилетний мужчина с хитрыми проницательными глазками – майор госбезопасности Яблоков – один из основателей ИНО ГУГБ НКВД[28]. Разговорились. Оказалось, что он служил в царской армии, принимал участие в Брусиловском прорыве и неоднократно бывал в Кашовке!

– Вот и выходит, что мы почти земляки! – подытожил суть разговора Сергей Эдуардович.

Ковальчук промолчал. В последних анкетах было написано, что он родом из Уссурийска.

– А как вы смотрите на то, чтобы ненадолго вернуться в родные места? – настойчиво продолжал старший майор.

– Положительно, – решил не упрямиться Иван, догадавшийся, что Яблокову известно о нём гораздо больше, чем сообщается в официальных документах.

– Не волнуйтесь, забрасывать вас на территорию враждебной страны мы пока не планируем, – заметив тень тревоги, пробежавшую по лицу собеседника, выдавил ехидную улыбку Сергей Эдуардович.

– А с чего вы взяли, что я волнуюсь?

– По глазам вижу… Значит, согласны?

– Так точно! – по-военному заверил Ковальчук.

После совещания Яблоков заперся в своём кабинете и, немного поразмышляв наедине, решил вызвать капитана Казанцева, подчинённого и вроде как лучшего друга. Хотя нет… Товарищей в спецслужбах быть, по определению, не может – так, коллеги, соратники, единомышленники, а если точнее – сообщники или, как говорят в криминальной среде, – подельники.

Спустя мгновение в дверном проёме выросла знакомая фигура, несколько погрузневшая в последнее время, но ещё не утратившая гибкости.

– Вызывали?

– Вызывал, Павел Алексеевич. Вызывал… Только что имел разговор с Иваном Ивановичем. Серьёзный малый!

– А я что говорил?

– Сколько ещё уроженцев Западной Украины служит в наших органах?

– Немало…

– Составь список и предоставь мне. Вместе с характеристиками.

– Есть!

– Да, кстати, напомни, почему Ковальчук скрывает своё происхождение?