Будь моим сыном - страница 17

Он быстро натянул штаны, рубашку, стал искать под кро­ватью носки.

— В сенцах тетки Василисы плащ висит, — сказала мать. — Надень.

Кроме плаща, Ванята нашел в сенцах фонарь «летучую мышь», посветил матери, пока она запирала дверь, и вместе с ней шагнул в черный мокрый двор. Желтый кружок огонь­ка тускло освещал вязкую, уплывающую под ногой дорогу. Мать послушно шла за Ванятой, ступая в его след.

— Правее держи! — оборачиваясь, кричал Ванята. — Правее!

Сейчас, когда шел он впереди, освещая дорогу другим, он ничего не боялся — ни темноты, ни глухого, ревнивого бреха собак в подворотнях, ни ярких, рассыпающих вокруг синие зарева и гулкие громы молний.

— Правее держи!

Скоро в блеске молний возник на холме длинный при­земистый сарай. Вокруг, тычась мордами в изгородь, бро­дили коровы. Ветер распахнул одну половину ворот сарая, и коровы разбрелись по двору.

Пряча глаза от дождя, жалобно и терпеливо мычали. Мать и Ванята с трудом загнали коров на место и побежа­ли к телятникам — узеньким, как пеналы, решетчатым за­городкам в конце сарая. Ванята сразу же увидел Бусинку. Рыжая телочка лежала на голом полу. В окно били наискось холодные и дымные, как туман, струи дождя. Бусинка жа­лобно смотрела на Ваняту. Маленькое острое ухо ее с белы­ми волосками внутри тихо и нервно вздрагивало.

— Неси солому! — закричала мать. — Солому неси!

Ванята нагреб в углу сарая охапку соломы, спотыкаясь на выщербленном полу, побежал к матери. Она склонилась над Бусинкой, крепко и торопливо растирала ее платком, как растирают после купания детей в холодной избе.

— Сюда, Ванята! Сюда неси!

Мать накрыла телочку соломой, сидела на корточках перед ней, приговаривала:

— Не дрожи, Бусинка. Ну не надо, ну спи, хорошая!

С улицы затекал через порог темный ручей, подкрады­вался к стойлам. Ванята разыскал в углу лопату, пошел к двери.

— Погоди, я сейчас! — обернулась мать.

— Я сам! Чего ты!

Он прикрыл дверь, огляделся в темноте. Вода разлилась озерком возле коровника, выплеснулась через край, бежала быстрым сердитым ручьем.

Ванята начал копать для него новое русло. Земля рас­кисла только сверху. Лопата выворачивала щебень и мелкие булыжники. Дождь наотмашь хлестал в лицо, стучал по брезентовому капюшону плаща. Ручей не хотел менять рус­ло, злился, клокотал возле Ванятиных сапог.

— Вот я тебя сейчас! — цедил сквозь зубы Ванята, — Я тебя!

Новое русло становилось глубже и шире. Ручей поклокотал еще немного, подумал и плеснул в канавку, вырытую Ванятой, первую пригоршню воды.

— Я тебя! — крикнул Ванята. Взмахнул лопатой, по­скользнулся и плашмя упал в грязь. — Ты, значит, так!

Ванята яростно ковырял землю, разговаривал с ручьем, как с живым, как с хитрым, злым противником.

— Так ты вот как! Дудки! Не выйдет!

И ручей сдался. Повернул в свое новое русло, быстро побежал прочь от коровника.

Дождь припустил еще сильней. 

Ванята простился с матерью на взгорке. Она повернула направо, к ферме, а Ванята — налево, туда, где стоял на пустыре новый кирпичный дом и толпились какие-то маль­чишки и девчонки.

Ванята пригляделся и вскоре узнал в толпе своего тезку Ваню Сотника и правнука деда Егора Сашку с белой повяз­кой вокруг щеки.

Он подошел к конторе, тихо и смущенно поздоровался.

Ребята ответили вразнобой, как солдаты-новобранцы. А правнук деда Егора Сашка Трунов вообще отвернулся и стал что-то шептать двум рыжим, удивительно похожим друг на друга мальчишкам. Те посмотрели на Ваняту и прыснули в ладони.

Ванята начал знакомиться с козюркинскими ребятами. Среди них оказалась и девочка с простым, редким именем — Марфенька. Девочка была в сером платье и коричневом бе­рете, напоминала гриб подберезовик. На щеку Марфеньки падал тонкий светлый косячок волос. Она сдунула волосы со щеки, подала руку Ваняте и сказала:

— Теперь у нас два Ивана. Один Ваня, а другой — Ваня­та. Тебя так всегда звали?

— С самого начала...

Марфенька улыбнулась.

— Меня тоже — с начала. Теперь в одном классе учить­ся будем. Правда?

— Ну да... то есть, откуда ты знаешь?

Марфенька повела глазом в сторону Вани Сотника.

— Понял?

— Понял. Он со станции нас привез... А этот, который с бинтами, он тоже про меня рассказывал?