Будем как солнце! - страница 34

стр.
Но чем дальше удаляюсь, тем сильней тебя люблю.

В тихом заливе

В тихом заливе чуть слышные всплески.
Здесь не колдует прилив и отлив.
Сонно жужжат здесь и пчелки и оски,
Травы цветут, заходя за обрыв.
Птица ли сядет на выступ уклонный,
Вспугнута, камень уронит с высот.
Камешек булькнет, и влаге той сонной
Весть о паденье кругами пошлет.

Вечерний ветер

Вечерний ветер легко провеял – в отдалении.
В лесу был лепет, в лесу был шепот, все листья в пении.
Вечерний ветер качнул ветвями серебристыми.
И было видно, как кто-то дышит кустами мглистыми.
И было видно, и было слышно – упоительно,
Как сумрак шепчет, как Ночь подходит, идя медлительно.

Из книги «Сонеты Солнца, меда и Луны»

Песня миров

1916

«Умей творить из самых малых крох…»

Слово песни – капля меда,
что пролился через край
переполненного сердца.
Испанская песня
Умей творить из самых малых крох.
Иначе для чего же ты кудесник?
Среди людей ты божества наместник,
Так помни, чтоб в словах твоих был бог.
В лугах расцвел кустом чертополох,
Он жесток, но в лиловом он – прелестник.
Один толкачик – знойных суток вестник.
Судьба в один вместиться может вздох.
Маэстро итальянских колдований
Приказывал своим ученикам
Провидеть полный пышной славы храм
В обломках камней и в обрывках тканей.
Умей хотеть – и силою желаний
Господень дух промчится по струнам.

Сонеты Солнца

Сонеты солнца, меда и луны.
В пылании томительных июлей
Бросали пчелы рано утром улей,
Заслыша дух цветущей крутизны.
Был гул в горах. От солнца ход струны.
И каменный баран упал с косулей,
Сраженные одной и той же пулей.
И кровью их расцвечивал я сны.
От плоти плоть питал я, не жалея
Зверей, которым смерть дала рука.
Тот мед, что пчелы собрали с цветка, –
Я взял. И вся пчелиная затея
Сказала мне, чтоб жил я не робея,
Что жизнь смела, безбрежна и сладка.

1917

Брусника

Огонь, перебегающий в бруснике,
Сошел с махрово-огненных светил,
Малину и калину расцветил,
Неполно пробежал по землянике.
Отобразился в страстном счастья крике,
У девушки в щеках, играньем сил,
Румянец нежным заревом сгустил,
Ее глаза пугливо стали дики.
И, чувствуя, что в ней горит звезда,
Которой любо всюду видеть алость,
Она влагает искру даже в малость.
Она смеется, а в глазах беда,
Проходит, и пылают города,
Проводит в мире огненную шалость.

Свеча

Я мыслью прохожу по всем мирам,
Моя свеча пред каждою иконой.
Но если лес кругом шумит зеленый,
Я чувствую, что это лучший храм.
Я прохожу неспешно по горам,
В них каждый камень истукан точеный.
Не райской птицей, а простой вороной
Я иногда ведом к высоким снам.
Звук карканья неловкой серой птицы
Неопытен в разряде звуковом,
Но даже в нем есть песня и псалом.
Чернильной краской вброшен я в страницы
Блестящие. И чую гулкий гром,
Когда чуть вьется дымка от криницы.

Вселенский стих

Мы каждый час не на Земле земной,
А каждый миг мы на Земле небесной.
Мы цельности не чувствуем чудесной,
Не видим Моря, будучи волной.
Я руку протянул во мгле ночной
И ощутил не стены кельи тесной,
А некий мир, огромный, бестелесный.
Горит мой разум в уровень с Луной.
Подняв лицо, я Солнцу шлю моленье,
Склонив лицо, молюсь душой Земле.
Весь Звездный мир – со мной как в хрустале.
Миры поют, я голос в этом пенье.
Пловец я, но на звездном корабле.
Из радуг льется звон стихотворенья.

Великий обреченный

Он чувствовал симфониями света,
Он слиться звал в один плавучий храм –
Прикосновенья, звуки, фимиам
И шествия, где танцы как примета, –
Всю солнечность, пожар цветов и лета,
Все лунное гаданье по звездам,
И громы тут, и малый лепет там,
Дразненья музыкального расцвета.
Проснуться в Небо, грезя на Земле.
Рассыпав вихри искр в пронзенной мгле,
В горенье жертвы был он неослабен.
И так он вился в пламенном жерле,
Что в Смерть проснулся, с блеском на челе,
Безумный эльф, зазыв, звенящий Скрябин.

Из книги «Перстень»

1920

Черный веер

Черный веер, шелк сквозистый, ворожба полночной птицы,
Ты навеял сердцу злое взмахом черного крыла.
В миг один размеры молний принимает взблеск зарницы,
Если зеркало качнешь ты, если ревность ты зажгла.
Тусклый месяц встал недобрым, опрокинутый в ущербе,
Черный веер, зыбью шаткой, с ним согласно колдовал.
О, среди цветов медвяных были пчелы в вешней вербе.