Будни драконоборцев - страница 8

— Это мой музей. Фактически, это вся моя жизнь.

Я смотрел на длинный ряд стендов, закрытых драпировками, и не верил своим глазам. Это было даже больше, чем я мог мечтать.

Великий Герой подошел к первому стенду, нажал какую-то кнопку, и я невольно отшатнулся: передо мной был дракон перед прыжком. Весь его вид говорил об уверенности в своих силах и о том, что жить мне осталось недолго.

— Впечатляет? — с довольной улыбкой посмотрел на меня хозяин. Действительно впечатляло. — Вы говорили о невозможности видеть чужие страдания. Вы правы с точностью до наоборот, как говаривал мой отец. Не невозможность, а возможность. Те, кому невозможно видеть, остаются дома. Поединок с драконом — это момент, когда с чувств слетают все покровы. Страдания, ярость, напряжение, боль, самоуверенность… Да, и самоуверенность тоже, куда же без нее. Надежда еще. Все, что было и будет, — в одной точке.

Я подошел поближе к дракону.

— Удивлены? Это не муляж, это реальный дракон. Подождите, я зажгу свечу, — он отошел к небольшому шкафу. Достал свечу, зажег и вернулся назад. — Драконья кожа — она светится, огонь преломляется в чешуйках, приглядитесь — одна свеча, и вы видите целое звездное небо.

Герой водил свечой туда-сюда, свет играл на драконьей шкуре, и казалось, что это тугие драконьи мышцы перекатываются под кожей, готовясь к моменту броска.

— Но как? Это тот, первый?

— Нет, первый был ранен, думаю, смертельно, но он улетел. Это третий. Но именно первый открыл мне тайну своих желез. Или драконьей слюны, хотя это не совсем слюна… впрочем, биологические подробности неуместны. В соединении с самым обычным формалином — уникальный консервант. Хотя — опять-таки — к чему подробности. Просто смотрите, это ваша возможность.

— А самоуверенность — это про него? — я кивнул на дракона, которого даже в мыслях как-то не получалось назвать чучелом.

— И про него тоже. И про людей. Пойдемте дальше, — и слетело следующее покрывало.

Под покрывалом оказалась челюсть. Просто огромная арка, утыканная острейшими зубами. Полумрак скрадывал стойки, кронштейны канаты — все, на чем эта арка держалась. Создавалась впечатление, что челюсть парила в воздухе — страшная улыбка дракона без самого дракона.

— Попробуйте пройти под аркой, — хозяин испытующе посмотрел на меня.

— Нет, извините, не могу, — я сглотнул слюну.

— Правильно. Это страх. Никто не может. Даже кошки.

— Мохногорский Великан?

— Да.

Но уже следующее покрывало полетело на пол.

— Плюющийся синеязыкий.

— Боже мой, какая мерзость.

— Не мерзость — подлость.

Что-то свернутое в клубок, в камень рядом с дорогой, серо-зеленое, покрытое то ли мхом, то ли слизью, приготовившееся к укусу.

— К плевку, — Герой внимательно следил за мной. — Даже сейчас, — хмыкнул он, — не советую касаться его языка и десен.

Я обернулся.

— Вы показывали это кому-нибудь?..

— Да, — в голосе послышалась грусть. — Люди не готовы. Они теряются. Знаете, может, вы и правы — они не могут видеть чувства, реальные чувства. Загородились, как щитом, парой сказок и когда видят это… Впрочем, все-таки это только чучела, скульптура, как ни больно это говорить. У меня не получается! — он взмахнул в отчаянии сжатыми кулаками. — Там, при реальной встрече, люди испытывают совсем другие чувства, а здесь только растерянность…

— Другие? Какие? — мне было стыдно признаться, что я тоже испытывал только растерянность, несмотря на всю мою предварительную подготовку и вхождение в образ.

— Какие? А давайте посмотрим на принцесс, — и Великий герой направился к следующему стенду.

Напыщенный герольд открыл дверь, сделал шаг вперед и, три раза продубасив своей клюкой о паркет, набрал в грудь воздуха и приготовился представить вошедшего. Ронли засмотрелся на невозмутимые и отточенные действия, с интересом ожидая, как же его представят. Увы, дождаться не получилось.

— Джонатан, — раздался строгий женский голос, — сейчас важно не терять времени. Так что без церемоний.

Джонатан шагнул в сторону, стараясь всем своим видом подчеркнуть ошибочность воззрений хозяйки, и пропустил Ронли в зал.

Мастер Сайрус уже находился перед герцогской четой. Он удобно устроился в кресле, привычно посасывая свою любимую трубку и усиленно чему-то кивая. Небольшой, пухленький, очень уютный со своей старомодной трубкой и пышными усами, он как никто другой умел утешить, успокоить, уладить щекотливые ситуации с коронованными особами. Противиться его тихому воркующему голосу не было никакой силы. Коллеги шутили, что и драконы после разговоров с мастером Сайрусом раскаивались, отдавали принцесс и шли работать в благотворительные организации.