Будни прокурора - страница 12

На заседание Лавров пришел, когда члены исполкома, уже входили в кабинет председателя. Какой-то товарищ, поздоровавшись с Лавровым, показал ему место за большим столом — видимо, здесь обычно сидел прокурор города.

Председательствующий Леснов окинул взглядом присутствующих и открыл заседание.

Сначала обсуждалась работа некоторых городских организаций. Лавров слушал и невольно вспоминал заседания исполкома Совета того района, где еще так недавно работал прокурором. Сможет ли он и здесь так же подмечать неточности в проектах решений, вносить свои поправки? Ведь круг вопросов, обсуждаемых исполкомом городского Совета, несколько иной.

Пятым на повестке дня стоял вопрос о выполнении правительственного постановления «О всеобщем обязательном обучении». Знакомясь с проектом решения, Лавров подчеркнул последний его пункт.

— У кого-нибудь есть замечания по проекту? — спросил Леснов после обсуждения.

Юрий Никифорович ожидал, что сами члены исполкома обратят внимание на неправильность последнего пункта, — не хотелось на первом же заседании выступать с замечанием. Но среди поправок, которых внесли немало, именно этой не было.

— Больше нет замечаний? — спросил Леснов.

Лавров встал:

— Разрешите мне…

— Пожалуйста, товарищ прокурор! — подчеркнул Леснов последнее слово, представляя этим Лаврова членам исполкома.

— В последнем пункте проекта решения записано: «Запретить органам милиции производить прописку граждан, имеющих детей, без справок гороно о зачислении их детей в школу». Но, видите ли, такое решение противоречило бы закону. Кроме того, этот пункт вызовет множество обоснованных жалоб. Мы не вправе связывать эти два вопроса, а значит не вправе и оставлять этот пункт в решении.

Лавров сел. Слово взял член исполкома, заведующий отделом народного образования.

— Такой пункт в решении необходим, — возразил он прокурору. — Он гарантирует нам то, что каждый ребенок, прибывающий в город, сразу идет учиться. А иначе что получается? Есть случаи, когда граждане приезжают в город, но не торопятся вести детей в школу. Те отстают от программы, а отсюда — второгодничество. Лично я настаиваю на оставлении этого пункта в решении.

Лавров внимательно слушал говорившего и понимал, что тот по-своему, быть может, и прав. Но закон есть закон…

— Закон есть закон, — вдруг услышал он слова, которые только что произнес мысленно. — Товарищ Лавров верно подметил, — говорил Леснов. — И закон мы нарушать не станем. Придется вам, уважаемые деятели народного просвещения, подыскивать иные пути воздействия на несознательных родителей.

Заседание подходило к концу, когда Леснов обратился к Лаврову:

— Вы хотели рассказать исполкому о жалобе Миловановой?

— Да, если можно.

Едва Лавров закончил свое сообщение, как встал Веселков.

— Вы, товарищ прокурор, сами же говорите, что решение о выселении Миловановой законное. Какая же необходимость выносить этот вопрос на заседание исполкома? Милованова не является квартиросъемщицей и должна быть выселена из этой комнаты.

Лавров не успел возразить, это сделал за него Леснов.

— Вы, товарищ Веселков, формально подошли к решению судьбы человека. Человека пожилого, одинокого. Кто, как не мы с вами, должны обеспечить ее жильем? Я предлагаю выдать гражданке Миловановой ордер. Есть возражения?

Веселков снова привстал, собрался было возразить, но тут послышались голоса:

— Правильно, согласны…

Решение было принято.

В приемной прокуратуры Лаврова ожидал работник милиции.

— Я к вам за санкцией, — сказал он.

— Проходите, пожалуйста!

В течение сорока минут Лавров внимательно читал материал.

— Видите ли, товарищ Герасимов, прежде чем арестовать Казанцева… — начал он, подняв глаза.

— Я не Герасимов, — прервал его работник милиции. — Моя фамилия Кравцов.

— Как Кравцов? Почему же вы пришли за санкцией? Ведь дело вел Герасимов?

— Да, — спокойно ответил работник милиции. — Но меня послали только за санкцией — сходи и принеси, больше ничего.

— Вот как?! — не удержался Юрий Никифорович. — Нет, так дело не пойдет. С вами мне сейчас говорить не о чем. Возьмите материал и скажите товарищу Орешкину, что я могу разговаривать лишь с тем работником, который занимался расследованием.