Будни ветеринарного врача - страница 11
– Дексаметазон! 0,3 миллилитра! Два раза в день!
– ЧТО? – вытаращив глаза, переспрашивают девчонки. – СКОЛЬКО?
– Но-о-оль! Три-и-и! – и со следующим пинком отбиваю себе палец на ноге. – Ай-й!
– Ни один пациент не должен умереть без дексаметазона11! – шутят коллеги в качестве поддержки. Плоский медицинский юмор, уже баян, как и подобные заводчики с их жаждой напичкать всех и каждого дексаметазоном… Ширяли бы уже гомеопатию – от неё хоть вреда никакого. Как, впрочем, и пользы…
Отчаянно смотрю в зеркало, висящее на стене, выравниваю дыхание и, изображая аутотренинг, говорю:
– Именно сегодня я отношусь к людям добрее, – кстати, это пятый постулат Рэйки. – Я люблю заводчиц. Я очень люблю заводчиц…
Когда уже, чёрт побери, гормональные препараты начнут продавать по рецептам? Когда уже все подряд перестанут колоть их при любых заболеваниях, нарушая гормональный баланс в организме? Как его потом выравнивать, чёрт побери? Как? Вы видели толщину учебников по эндокринологии? А текст там какой! Адренокортико… мать его… тропный гормон!
Отдышавшись, забираю щенка у Али и сдержанно говорю:
– Обработай весы, пожалуйста.
Она испуганно кивает. Герпес заразен для других собак.
Возвращаюсь обратно в кабинет, искусственно улыбаясь.
Долго и кропотливо высчитываю нужные дозы, колю щенку уколы, рассказывая про герпес и бордетеллёз. И тут заводчица говорит:
– Мой врач ставит ему диагноз: аденовироз.
– Не исключено, – констатирую я, по-прежнему сохраняя невозмутимость: Рейки рулит! – Хотя аденовироз-то вряд ли, учитывая наличие прививок у его матери. Герпес или бордетеллёз более вероятны. Вы делали тесты?
– Нет.
– Можно взять пробы на всё это. Но отрицательный результат не будет говорить о том, что их нет. Пятьдесят на пятьдесят.
Соглашается. Беру пробы. Пишу назначение – это рекомендации из англоязычной книги, – и тут хозяйка щенка замечает:
– Я была с собаками на выставке три недели назад.
– И? – подталкиваю её говорить дальше, частично отрываясь от написания.
– И они принесли оттуда ринотрахеит. Ну, перечихали все, перекашляли. А сейчас всё нормально.
– Ну так ринотрахеит и герпес – это одно и то же, – соглашаюсь с её названием диагноза.
Смотрит недоверчиво. Называйте, как хотите: вирус-то один. В завершение мягко пытаюсь отговорить её от дексаметазона:
– Ампула, один миллилитр, идёт на взрослого человека, килограмм этак на семьдесят. Он делается строго по показаниям. А щенок весит 750 граммов, что примерно в сто раз меньше, – па-а-ауза, длиною в осознание, и я продолжаю: – Дексаметазон убивает иммунитет, который необходим щенку для борьбы с вирусом, а заодно и надпочечники – это вызывает ятрогенную болезнь Аддисона, – иногда для пущего веса приходится блистать терминами. Сейчас этим термином мог стать «Адренокортикотропный гормон», но боюсь, этого мне без запинки и предварительной тренировки не выговорить. Продолжаю обычным, человеческим языком: – Я бы не стала продолжать ему делать дексаметазон. При вирусных заболеваниях, к тому же он противопоказан.
Она смотрит куда-то вбок и молчит.
«Так, так! Я переведу! – снова вторгается в мои мысли дружеский внутренний голос: – „Я не согласна. Наш врач знает лучше! При аденовирозе декс – самое то, что надо!“ – Так что не парься!»
Не париться? Ещё немного, и у меня начнётся состояние аффекта.
Молча отдаю женщине назначение. Я что, недостаточно хорошо объясняю?
Всё так же молча она уходит, забрав щенка, которого методично прикончила своим незнанием… Поганое чувство, что я опять не достучалась до очередной заводчицы, ввергает меня в депрессию.
– Да не парься, – весело кричит Аля, пробегая мимо и невольно повторив фразу, только что прозвучавшую в моей голове.
Я люблю заводчиков. Я очень люблю заводчиков…
* * *
В этот момент начинают идти люди. Девчонки исчезают в хирургии, а мне достаётся кошка с кровотечением из матки. Кошка красивая, дымчато-серая, с чёрной головой и хвостом, – бирманской породы. Шерсть мягкая, словно пух.
– Давно? – спрашиваю я, наблюдая, как кошка, по каплям, теряет кровь прямо на глазах.
– Третий день, – сознаётся хозяйка.
«Третий? День?» – возмущённо переспрашивает внутри моей головы голос: от его весёлости не остаётся и следа.