Будьте здоровы! - страница 14
Людовик. Отменить… Легко сказать. А вы уверены, что в понедельник Стефан будет еще жив?
Профессор Гаррон. Я не знаю, но восстановление функций идет с такой быстротой…
Людовик. Вы можете поручиться?
Профессор Гаррон. Нет…
Людовик. Так я и думал. В настоящий момент похороны организованы. Телеграммы разосланы по всему миру. Священник церкви Сен-Жермен де Пре даже отменил концерт народной песни. Очень мило с его стороны, так как похороны Стефана дадут ему меньше прибыли, чем блюзы о Христе. Администрация кладбища Пер-Лашез дала свое согласие. Когда даже на кладбище Банье нет мест!
Профессор Гаррон. Пер-Лашез! При чем здесь это, мы же не можем организовать похоронную церемонию, когда покойник в данный момент ест бульон с вермишелью.
Людовик. Предположим, мы все приостановим. Не успеют разослать телеграммы о воскрешении Стефана, как он снова умрет, уже по-настоящему. Как мы будем выглядеть, рассылая новые телеграммы с опровержением? Люди совершенно запутаются, и на похоронах не будет ни одного человека.
Вивиан. Я тоже не люблю попадать в ложное положение, но не понимаю, чего вы добиваетесь?
Профессор Гаррон. Я тоже.
Людовик. Ни один человек, кроме Луизы, не заинтересован в том, чтобы стало известно о воскрешении Стефана из мертвых.
Профессор Гаррон. Я вас не понимаю.
Вивиан. Я тоже.
Людовик. Ладно, признаюсь, я затеял финансовую операцию, которая провалится, если станет известно до понедельника, что Стефан не умер. Это для меня вопрос жизни и смерти.
Профессор Гаррон. Браво! Странным способом вы ведете свои дела. Но я не понимаю, с какой стороны это касается меня и почему вы думаете, что мы тоже заинтересованы в молчании.
Людовик. Если вы считаете, что выдавать свидетельство о смерти покойника, который сейчас ест бульон с вермишелью, – хорошая реклама для профессора Гаррона… Что ж, это ваше дело!
Профессор Гаррон. Но… я же вам говорил, что без энцефалограммы…
Людовик. Я-то вам верю, но объявите об этом в печати. В медицинских кругах будет хорошенькая сенсация!
Профессор Гаррон. О! Я прекрасно знаю, что некоторые из моих завистливых коллег смогут использовать этот факт против меня, но это еще недостаточное основание, чтобы я утверждал, что Стефан умер. Я весьма огорчен за вас, но со мной этот номер не пройдет! Уже поздно. Меня ждут больные. Вивиан! Если Стефану станет хуже, вызовите меня. (Собирается выйти.)
Людовик. После такого ляпсуса вы можете распроститься с вашими телевизионными передачами.
Профессор Гаррон на мгновение задерживается, но все же уходит, хлопнув дверью.
Профессор не прав, он совершает громадную ошибку.
Вивиан. Я считаю, что он прав, и не понимаю, почему мы должны участвовать в ваших комбинациях.
Людовик. Вы меня тоже не так поняли.
Вивиан. Да… вы имеете в виду наследство! Во всяком случае, через полгода, год… У меня есть время.
Людовик. У вас – возможно, но Франческо, по-видимому, торопится…
Вивиан (широко открывает глаза и шепчет). Вы все слышали! Молчите… молчите… Умоляю вас.
Людовик. Он относится к тому типу мужчин, которые способны сразу на все наплевать.
Вивиан. Да, я знаю… Вот уже два года, как он хочет меня бросить. Два года, как я борюсь, умоляя его запастись терпением. Вы правы, на этот раз он уйдет от меня, он подумает, что я ему солгала. Ужасно так любить мужчину… Что мне делать?
Людовик. Не спешить с распространением этой новости до понедельника. Стефану может стать хуже.
Вивиан. Вы правы, никому нельзя говорить!
Людовик. Мы продолжим игру в похороны, надо на этом стоять насмерть. А если он умрет, все будет в порядке.
Вивиан. Я согласна, согласна, но профессор! Луиза! Никогда она не согласится.
Людовик. Вы сейчас пойдете во все лавки и магазины, где Луиза покупает продукты, и расскажете там, что этот удар был для нее слишком страшным, что ее рассудок поколебался и что со вчерашнего дня она считает Стефана живым.
Вивиан. Вы дьявольски хитры!
Людовик. Не говорите, что она совсем сумасшедшая, а только немного не в себе.
Вивиан. Сейчас иду.
Людовик. Да, пока она не вышла.
Вивиан. А профессор?
Людовик (указывая на потолок). Слышите, как он ходит взад и вперед по комнате? Он размышляет.