Бухенвальдский набат - страница 8

Разумеется, никто не собирался заботиться о летнем отдыхе талантливого, к тому же больного человека. И не будь у моей овдовевшей мамы половины горсоветовского дома, площадью в 18 квадратных метров, с небольшой террасой, сидеть бы Соболеву в душной, задымленной Москве «в обнимку» со своей второй группой инвалидности безвыездно. Даже собес и тот не выполнял по отношению к нему закона об обязательном ежегодном предоставлении путевки в оздоровительное учреждение инвалидам войны первой и второй групп.

Что ж, хвала Озерам! В них Александр Соболев написал не только «Бухенвальдский набат», но и большую часть своих стихов, в последние годы — и роман. Чистый воздух, тишина, сосновая роща возле дома, близость Песочного озера — старицы Оки, близость и самой Оки, окружающие город со всех сторон леса — естественно, в такой благоприятнейшей обстановке и жилось, и работалось отлично. Тесновато, так сказать, жилплощадь мала? Но мудрый народ давно сказал: «В тесноте, да не в обиде».

Занятная и грустная история отношения к Соболеву властей города Озеры. Очевидно, поначалу, поддавшись, как и все, гипнотическому действию «Бухенвальдского набата», узнав, что прекрасные стихи написаны у них в городе, они даже без просьбы Соболева расширили террасу до 12 метров (та, на которой был написан «Бухенвальдский набат», имела пять с половиной) и заговорили о благом намерении — построить за свой счет поэту дом на высоком берегу реки Оки.

Но очень скоро отцы города сообразили, что ошиблись. Они поняли, что поэт Соболев — не любимчик «верхов». Повод для прозрения был налицо: вроде бы знаменитая птица, а проводит каждое лето в такой захудалой, уж никак не золотой клетке. И их осенило: песня живет сама по себе, а ее автор — сам по себе. Песне — слава, автору — шиш. Значит, он в глазах «верхов» не выдающийся, а как все «простые» люди, бесправный, значит, никем и ничем не защищенный.

И когда моей маме исполнилось 80 лет и ее необходимо было взять к нам в Москву, озерские власти без стеснения показали Соболеву, чего он стоит в родном Отечестве. Соболев попросил в горкоме оставить небольшое жилище ему в качестве дачи: и как поэту, и как инвалиду. Ответ Озерского горкома партии должен во веки веков служить мерилом «ума, чести и совести» компартии. Он гласил: «Отказать, так как он уже прописан в Москве».

Никогда не пойму, зачем понадобилось секретарю Первомайского райкома партии Москвы расставлять Соболеву ловушку? Дело в том, что Соболеву пришлось пойти к нему на прием: в связи с увеличением нашей семьи поэт лишался своего небольшого кабинета, комнатку-восьмиметровку он уступил моей старой и больной маме. Наша двухкомнатная квартира была малометражкой — 25,5 м. Соболев попросил секретаря райкома помочь по возможности побыстрее поменять нашу квартиру на трехкомнатную, пусть тоже малометражку, и хорошо бы поближе к лесопарку Измайлово — нет дачи. Ответ партруководителя обнадежил: пусть теща возьмет справку, что сдала свою жилплощадь городу Озеры, и мы в течение двух-трех месяцев подберем вам квартиру. А когда требования были выполнены, тот же секретарь сказал: «Поставим вас на льготную очередь. Года через два...» Это означало: больному поэту два года жить в стесненных и уж отнюдь не рабочих условиях, два года не выезжать на лето за город. Места отдыха (слава озерским властям!) мы лишились. Вот это — капкан! Вот это — западня! Отчаявшись, я написала письмо в Отдел культуры ЦК КПСС. Тогдашний замзавотделом культуры, будущий редактор газеты «Советская культура» Беляев лично и терпеливо объяснял мне значение термина «не положено» в данном конкретном вопросе. Ну, хоть в омут головой, помощи ждать неоткуда!

Но... тут произошло чудо. Не знаю, по какой причине, по сей день это для меня загадка, позвонил инструктор Отдела культуры Цветков, подчиненный Беляева, и стал упрекать меня за наветы на секретаря Первомайского райкома. Он, Цветков, только что говорил с ним о Соболеве и услышал, что в райкоме недоумевают, куда же пропал Соболев, ему уже подобрана квартира, а он не идет получать ордер. Я осталась буквально с открытым ртом... А чудеса продолжались: Соболеву позвонила вдруг дама из районного отдела учета и распределения жилплощади и сладчайшим голосом попросила его и его супругу подойти в такой-то день, в такой-то час получить ордер, но раньше, если угодно, посмотреть квартиру. Так мы очутились в Южном Измайлове, в доме рядом с лесопарком.