Булатов курган - страница 9

У Волчьего оврага Цыплаков сбавил шаг. Тишина и покой царили над Выселками. Постоял, пока холодок не стал проникать через воротник. Сердце немного утихло. Только в голове все еще беспокойно билась мысль: «Что это у них за дело? Может, Тихон и прав?»

Он плотно прикрыл за собой калитку, поднялся на крыльцо и машинально глянул на освещенное окно через дорогу. Через занавеску, как сидящая на кусте птица, раскачивалась закутанная в платок голова Мавры. «Прилетела ворона». Цыплаков недолюбливал жену Федора: больно резка и языкаста. Ульяна — та другая. При мысли о младшей невестке он самодовольно улыбнулся.

Кондрат отошел от изгороди, прислонился спиной к шершавому стволу липы. Ветер подмел тучи. От Оки к Булатову кургану мерцающей лентой пролег Млечный Путь.

Послышались голоса. Кондрат насторожился. Мимо липы, за которой он стоял, прошли двое.

— Значит, твердо, остаешься? — послышался тихий девичий голос.

— Куда я без тебя!

Земнов узнал сына врача Костю Пыжова.

— Ладно уж!.. Только помни, нелегко будет.

«Надя!» — удивился Кондрат. Он еще несколько дней назад слышал: десятиклассники решили остаться в колхозе.

— А ты на что? Поддержишь… Дома у меня полный кавардак. Мать лютует. Отец только покуривает: мол, делай, как знаешь, не маленький. — Костя участливо спросил: — Тебе не холодно?

— Ничего, я дома.

Они остановились у изгороди.

— Поздно уже, — сказала Надя.

— Итак, до завтра?

— Смотри, не проспи. Сбор в пять ноль-ноль.

— Рановато, но постараюсь.

Надя пронырнула между жердей. В саду по мерзлой земле застучали ее туфли. Ушел и Костя. Все, казалось, замерло кругом. Дремала над головой липа. Притих притомившийся ветер. Только плескалась неугомонная река. Она, казалось, властвовала над всем миром.

Кравцова долго не могла уснуть. Встреча с Кондратом взволновала ее. Все вспомнилось ей до мельчайших подробностей. Давнее, очень давнее вдруг возникало, как сегодняшнее.

…Варваре минуло шестнадцать лет. Была весна: дождливая, теплая. На полях заиграли яровые. Вся деревня вышла на прополку. Работали весело. Отдыхать собирались у костра. Старики толковали о прошлом. Парии и девушки грудились отдельно: смеялись, шутили. Только Кондрат сторонился всех. Ложился под куст, подолгу смотрел в небо.

Кравцова не понимала, что с ним. Земнов всегда был веселым. Любил сам рассказывать и послушать других. Вдруг стал угрюмым, диковатым. Не приходил он на гулянку и по вечерам.

Пололи лен. Варваре поручили сгрести и перетаскать на проселок сорняк. Сырая трава была тяжелой, тащилась на вилах. Подошел Кондрат.

— Ну, уставился!.. — сердито крикнула она. — Не видишь, надрываюсь?

Он молча взял из ее рук вилы.

— Что дуешься? С парнями пошутить нельзя? — спросила Варвара. — Вот дурной-то. Я это нарочно. Пусть повздыхают. Жаль, что ли!

— Ну и нечего ломаться, как блин гороховый! — Земнов резко отвернулся.

Только теперь догадалась Варвара, что с ним. Она радостно вскрикнула, заглянула ему в лицо.

— Не бойся, Кондрат, с тобой так не буду!.. — И поняла, что проговорилась. Брови ее сошлись у переносицы. — Уходи! — вызывающе крикнула она. — Без тебя обойдусь…

Земнов сердито ткнул в землю вилы, не оглядываясь, пошел по участку.

…До сумерек было еще далеко. Раскуривая папироску, Кондрат возвращался в деревню.

— Ты куда? — окликнула Варвара. — Домой? Погоди, вместе пойдем.

Дорога шла лесом. У оврага Варвара вскрикнула: из-под ее ног тяжело вспорхнула птица и, шумно хлопая крыльями, замелькала между стволами деревьев.

— Испугалась? — Кондрат обнял Варвару за плечи.

— А то нет? — переводя дыхание, шепнула она.

— Куропатка — птица страшная. Ее опасаться надо — съест!

— Я взаправду, а ты…

Кондрат взглянул ей в лицо. В глазах Варвары бегали веселые огоньки.

— Смотри, поляна-то какая! — крикнула она. — А цветов-то сколько!..

Кондрат первым вышел на лужайку. В середине ее, разбросав крону, гордо возвышался вековой дуб. Он, казалось, властвовал над лесом. Со всех сторон к нему ринулись березки и застыли в почтительной позе. В куще дуба Кондрат увидел ярко-красную птичку — чечевицу. Словно бабочка, перепархивая с ветки на ветку, она тоненько высвистывала: «чу-чуить-вичу, чу-чуить-вичу!..» На поляне вокруг дуба в поднявшейся до колен траве от малейшего ветерка клонились фиолетовые колокольчики. И чудился где-то над землей еле уловимый перезвон. Воздух был напоен ароматом ландыша и молодой дубовой листвы.