Бульварное чтиво - страница 3

Слезы покатились по щекам председателя общества инвалидов.

Следователь прокуратуры Лаврентьев, активный, слегка взвинченный человек, задавал не имеющие отношения к смерти супруги Анатолия Лукича вопросы. Повторял их, то в одной, то в другой последовательности. Лукич отвечал не думая – жизнь без Лизы утратила для него интерес.

– Распишитесь, вот здесь. Нет, не здесь, а под фразой: «С моих слов записано верно». Все, можете быть свободны, пока.

Остаток дня прошел без каких-либо событий. Лукич лежал на кровати с закрытыми глазами. Незаметно он погрузился в дрему, очнулся же оттого, что кто-то гладил его по руке. Лукич открыл глаза и вздрогнул. Перед ним сидела супруга. Виновато улыбаясь, она теребила пальцами поясок на платье.

– Прости, Толя! Это была глупая шутка. Я хотела проверить, насколько сильно ты меня любишь. Не сердись, умоляю тебя! – сказала она и прильнула к его груди. – Обними меня, дорогой!

Лукич, не веря в чудо, прикоснулся к жене. Провел рукой по ее начесанным волосам и облегченно вздохнул. Сердце радостно заколотилось. «Господи, как хорошо, что это был розыгрыш! Пусть страшный, пусть глупый, но розыгрыш!» Он обнял Лизу и принялся целовать.

– Прими душ! – попросила она. – Я так соскучилась по ласковым словам! В гробу ужасно одиноко, и лежать неудобно!

Лукич скинул одежду и отстегнул протез. На одной ноге он запрыгал в ванную. Упругие струи воды приятно пощипывали тело, возвращали бодрость. Председатель общества инвалидов намылился и собрался ополоснуться, но не тут-то было! Душевая лейка выскользнула из рук, удавкой сдавив его горло. Лукич сопротивлялся, но силенок не хватало. В пылу борьбы он видел, как вошла жена. Начес на ее голове съехал набок, из-под слипшихся ресниц смотрели мертвые глаза. Вздувшееся, безобразное тело покрывали струпья. Елизавета Ивановна протянула к Лукичу руки с отросшими грязными ногтями.

– Мойся скорее, я жду тебя!

Озерная гладь нежилась под навесью тумана; свежий ветерок колыхал ковер из травы. Незаметно горизонт покраснел и выплюнул огненный диск. Косыми лучами тот растопил предрассветные сумерки. Следователь Лаврентьев глядел на застывший поплавок. «От чего оттолкнуться, за какую ниточку потянуть, чтобы распутать два странных убийства в одной квартире? Опрошены соседи, сняты отпечатки пальцев и проверены владельцы телефонов, которым убиенные звонили – никаких зацепок! Надо бы еще разок туда сходить, все досконально осмотреть. Не может быть, чтобы не осталось никаких улик!» Поплавок скрылся под водой. Лаврентьев дернул удилище, бросил в садок маленького окунька и смотал удочки.

Дома следователь переоделся и долго рылся в письменном столе. «Хорошо, ключ от злосчастной квартиры не оставил в сейфе, а то пришлось бы тащиться в прокуратуру, объяснять, что тебе там понадобилось», – он запер дверь и отправился на место запутанного преступления.

Осиротевшее жилище встретило следователя скрипом половиц. Слой пыли на журнальном столике уверял, что в квартире давно не прибирали. Лаврентьев рыскал, как пес, искал ниточку, за которую можно было бы потянуть и распутать таинственный клубок. Он обшарил все углы, но ничего интересного не обнаружил. Портрет покойной Елизаветы Ивановны внимательно наблюдал за его действиями. Напоследок следователь решил осмотреть санузел.

Чугунная ванна с пожелтевшей, местами отколовшейся эмалью выглядела нищенски по сравнению с новым блестящим смесителем. Некстати моргнула и погасла лампочка. Лаврентьев чиркнул спичкой. Та угрожающе зашипела и вспыхнула. На дне ванны петлей свернулся душевой шланг. Следователь наклонился и взял его.

– Д-у-ушно… Открой кран! – жалобно булькнула лейка.

Лаврентьев с ужасом отшвырнул ее от себя и рванул из квартиры. Прыгая через ступеньки, он выскочил во двор.

Старенький врач направил в глаза следователя луч фонарика и сокрушенно покачал головой.

– Сделайте ему укольчик! Никогда не думал, что в милиции сумасшедшие работают, – обратился он к медсестре.

Крепко спутанный по рукам и ногам Лаврентьев извивался на кушетке. Как заезженная пластинка, он повторял: