Бумажный зверинец - страница 9

Рина знала, что молодые люди не задерживались подолгу в небольших офисах, окна которых выходили на аллею. Они быстро перемещались в офисы с видом на бухту, а то и на следующий этаж. Рина представляла, что его душа, скорее всего, – это серебряная ложечка, такая блестящая и желанная.

Суд над Жанной д'Арк.

«По ночам солдаты и Жанна спали вместе на земле. Когда Жанна снимала броню, мы видели ее красивую грудь. Но никогда она не возбуждала во мне земных страстей.

Жанна сердилась, когда солдаты сквернословили в ее присутствии или говорили о плотских утехах. Она всегда прогоняла женщин, следовавших за солдатами, грозя им своим мечом, если только солдат не обещал жениться на такой женщине.

Чистота Жанны была связана с ее душой, которую она всегда носила на теле: и когда шла на битву, и когда готовилась ко сну. Это была ветка бука. Недалеко от Домреми, ее родной деревни, рос старый бук, который по весне называли Дамским деревом. Ее душа была с этого дерева, и ветвь источала тот же аромат, что и Дамское дерево весной. В этом клятвенно уверяли все, кто знал Жанну еще маленькой девочкой.

И если кто представал перед Жанной с греховными помыслами, то сразу же избавлялся от них под влиянием ее души. Она оставалась чиста, и клянусь, я говорю правду, хотя она и обнажалась иногда, как и все остальные солдаты».

– Привет, – сказал Джимми. – Как тебя зовут?

– Жанна, – сказала Рина. Она покраснела и отложила книгу. – Я хотела сказать – Рина.

Вместо того чтобы посмотреть на него, она уставилась вниз на недоеденный салат, стоявший на столе. Ее беспокоило, не осталось ли следов пищи в уголках ее рта. Хотела вытереть рот салфеткой, но решила, что привлечет тем самым к себе чересчур много внимания.

– Знаешь, я поспрашивал сегодня утром у сотрудников, и никто не сказал мне твоего имени.

И хотя Рина знала, что это все правда, она немного расстроилась, будто огорчила его ненароком. Она пожала плечами.

– Но теперь я знаю то, что больше никому здесь не известно, – сказал Джимми с такой интонацией, как будто она только что рассказала ему чудесный секрет.

Неужели они наконец убавили температуру на кондиционере? – подумала Рина. – Сейчас уже не так холодно, как обычно. Ей хотелось снять кофту.

– Привет, Джимми, – девушка на соседнем рабочем месте позвала его, – подойди, пожалуйста. Я покажу тебе те фотографии, о которых рассказывала.

– Тогда до встречи, – сказал Джимми и улыбнулся. Она увидела его улыбку, потому что смотрела вверх, прямо ему в лицо, которое, как она внезапно поняла, казалось красивым.

Легенды римлян.

Цицерон родился с галечным камешком. Поэтому никто не ожидал от него многого.

Он учился ораторскому искусству, положив в рот этот камешек. Однажды он чуть было им не подавился. Однако научился использовать простые слова и четкие предложения. Он научился выталкивать слова в обход мешавшему им камню, научился артикулировать, говорить четко, даже если язык подводил его.

Он стал величайшим оратором своего времени.

– Ты много читаешь, – сказал Джимми.

Рина кивнула. Затем улыбнулась ему.

– Я никогда не видел таких голубых глаз, – сказал Джимми, глядя ей прямо в глаза. – Они словно море, которое чуть виднеется через слой льда.

Он произнес это между прочим, как будто говорил о только что прошедшем отпуске или о просмотренном фильме. Поэтому Рина поняла, что он был искренен, и почувствовала, что раскрыла ему еще одну тайну, о которой сама даже не догадывалась.

Они оба молчали. И обычно такое молчание бывает неловким, но Джимми просто прислонился к перегородке, любуясь стопкой книг на столе Рины. Он погрузился в молчание, отдыхал в нем. А Рине было так хорошо, что она захотела, чтобы это молчание никогда не заканчивалось.

– Ага, Катулл, – сказал Джимми. И взял одну из книг. – Какое стихотворение здесь твое любимое?

Рина задумалась. Было бы слишком самоуверенно сказать «Будем, Лесбия, жить, любя друг друга». Было бы слишком застенчиво сказать «Ты спросишь, сколько поцелуев…».

Она мучилась с ответом.

Он ждал и не торопил ее.

Она никак не могла решиться. Начинала что-то говорить, но не раздавалось ни звука. В ее горле застрял камень, холодный как лед. Она злилась на себя. Должно быть, она казалась ему настоящей дурой.