Бунт тридцати триллионов - страница 21

Зазвонил телефон. Положенцев взял трубку. Лицо его изменилось, словно кто-то причинил ему боль. Положенцев говорил сдержанно и односложно. Нельзя было понять, с кем он говорит. Он тихо сказал в трубку: «Да, хорошо, конечно…» — и осторожно опустил ее на рычаг.

Потом он повернулся к нам:

— Простите, друзья. Мне срочно нужно поехать в одно место. Это очень важно. Вы не сердитесь. Я сам вам позвоню, мы опять соберемся и обо всем поговорим.

На улицу я вышел с пылающей головой, и было даже приятно, что идет сильный дождь. Никогда я не думал о бессмертии, и тут вдруг оно подкатилось неожиданно близко. Оно стало реальностью. Не знаю, хорошо это или нет, но я даже не знал, хочу ли быть бессмертным. От этого кружилась голова. Потом я стал думать о Положенцеве. Это, несомненно, гений… Но он, наверное, не очень счастлив. Вспомнил я о намеках Валерия на неразделенную любовь к красивой и злой женщине. Наверное, это она сегодня звонила. Будь я на месте Поло-женцева, я бы давно плюнул.

А он не может! Странный человек. А может, и не странный. Просто он очень любит…

А кто же все-таки сделал рыбу бессмертной? Профессор Положенцев не может позволить себе фантазии, а я могу, я — не профессор. И я написал рассказ.

«Теплая вода океана казалась неподвижной. Впервые за много миллионов лет в пей отражались цветущие деревья. Шумели гигантские дубы и буки, раскидистые платаны роняли листья.

Высоко в небе летели странные птицы с длинными зубастыми клювами. В чаще лесов дышали болота. В них гнили исполинские стволы, копошились диковинные животные с длинными, как анаконды, шеями. Там беспрерывно кто-то кого-то терзал. Порой маслянистая золотисто-коричневая, как иприт, жижа лопалась, и в темной, кофейной воде закипал свирепый поединок пятнадцатиметровых мезозавров. И в укромных норах, в узких и темных щелях прятались маленькие, не больше крысы, зверьки. Это были млекопитающие — будущие властелины Земли.

Окутанный дымом и огнем тормозных двигателей, на узкую песчаную косу медленно опустился звездолет; его встретил лишь высунувшийся из воды ящер. Маленькие глазки не выражали ни удивления, ни радости, ни злобы. В его крохотном мозгу, подобно искре, вспыхнула мысль, что с неба спустился кто-то еще больший, чем он сам. А если больше, то обязательно сожрет. И ящер юркнул обратно в воду.

Когда звездные пришельцы вышли из своего корабля, на маслянистой поверхности воды не было даже расходящихся кругов. Лишь высоко-высоко метались крылатые ящеры, а из чащи леса доносился неясный гул.

Как они выглядели, звездные пришельцы? Конечно, они не были похожи на людей. Природа гораздо богаче, многосторонней и мудрей, чем ее пытаются изобразить. Она познает самое себя, создавая могучий живой интеллект. И путь, по которому пошла земная жизнь, конечно, не единственный и, возможно, не самый лучший.

Звездные пришельцы облетели всю Землю. Они спускались в морские пучины, восходили на высокие горы, продирались сквозь чащи лесов. Но нигде они не обнаружили даже следа мыслящих существ. Знали ли они, что потомкам похожих на водяных крыс амфитерий и заламбуалестесов предстоит через миллионы лет взобраться на деревья, превратиться в лемуров и обезьян и вновь слезть на землю людьми? Знали, а может быть, и не знали. А на Земле кипела жизнь, каждую секунду разыгрывались драмы в борьбе за существование.

Эволюция неотделима от смерти. Каждое живое существо — это пища. Даже гигантские звероящеры падают под ударом невидимых бактерий, чтобы попасть на обед к земляным червям. Экологически замкнутый цикл. Длинный, мучительный путь! И когда вдруг сверкнет сознание и человек поймет, что он уже человек, природа скажет ему: „Homo sapiens, ты смертен“. Несправедливость! Сознание и смерть непримиримы между собой.

Звездные пришельцы это знали. Когда-то их предки восстали против страшной ошибки. Познающий природу должен быть бессмертен. И они стали бессмертными. Они заплатили за бессмертие миллиардами жизней, миллиардами маленьких вселенных, каждая из которых неповторима.

И на переживающей меловой период Земле они решили избавить тех, кто появится здесь через миллионы лет, от трагических жертв познания. Но как избавить? Кому передать священный и вечный огонь, бегущий в их жилах?