Бунтарка на мою голову - страница 2

Я хотел сказать ей, что вовсе не нуждался в её услугах, если бы не… Но поймал себя на том, что снова попался на крючок.

Откуда ей вообще знать, как я спускал свой пыл?! Или это такой способ провокации?

Ну что ж, сама напросилась.

Сделал к ней шаг. Девушка настороженно напряглась, я чувствовал, как она дрогнула, когда приблизился, хоть и старалась не показать этого. Волнение скользнуло в расширенных глазах с чёрными точками зрачков. Странная реакция. Странное поведение. Больше не поведусь на её манипуляции.

Я плотоядно оскалился, оттеснив гостью к трюмо, так что она вжалась в него.

– Вы чего? – в голосе прозвучало явное, почти убедительное волнение.

– Хватит, – прервал ее. Она искусно играла. – …Я оценил и достаточно завёлся, – кровь горячо стучала в висках.

Я схватил девушку, притянул к себе, навис, опираясь на трость, касаясь дыхания её распахнутых от изумления губ. Втянул запах волос. Земляника – неожиданно!

– Что вы дела-а-аете?! – встревоженно зашевелилась подо мной девица. – Отпустите немедленно! Вы что, маньяк? Уберите свои руки! Я буду кричать!

– Кричи, здесь никого нет, – сжал пальцами подбородок, заглядывая в расширенные глаза блудницы, почти утопая в них, но не должен ведь. Злость снова толкнулась в груди. – Приступай к делу, – приказал.

Незнакомка хлопнула ресницами, показывая неподдельную растерянность.

– К како-о-ому делу?

– Тебе ли не знать, – усмехнулся в её раскрывшиеся как бутон розы губы.

Эмиана

Отдав заказ, я скользнула ладонями по безупречно накрахмаленному переднику и повернулась к кухонному столу, за которым, примостившись на стуле, сидел Шени.

Малыш уплетал пирог за обе щёки. Я удивлялась тому, что мальчик легко управлялся ножом и вилкой – другой бы бездомный сорванец мял кусок руками, некультурно заталкивал в рот, не заботясь о том, что на него могли смотреть. Но Шени был другим, не похожим на дворовую шпану.

Я приблизилась, улыбаясь малышу, когда тот глянул на меня зелёными ясными глазками. Даже удивительно, что он мог иметь такого родителя: по словам мальчика, его воспитывал отец – нелюдь, продавший всю человечность за бутылку. И я не удивлюсь, что эти все синяки на скуле, на шее и руках получены вовсе не в уличных драках с другими мальчишками, а это отец бил его. Хоть мальчик ни в чём не признался, мне в голову всё больше закрадывались подобные мысли. И сбегал он от побоев, пропадая на улицах и в дождь, и в холод.

Шени приходил под двери трактира шестой месяц к ряду – ровно столько, сколько я здесь работаю, – а в последнее время возвращался домой к поздней ночи: наверное, когда отец был в смерть пьяный, малыш мог спокойно лечь спать.

Когда он появился впервые, копался в мусорке с отходами в поисках еды, светловолосый тоненьки и грязный, моё сердце сжалось до боли.

– Вкусно? – спросила, выныривая из воспоминаний, присаживаясь на скамью рядом, наблюдая за мальчиком.

– Очень, – жуя, ответил Шени, и снова разинул рот, чтобы откусить очередной кусок.

– Шени, – начала я, осматривая ссадины на лице, – скажи правду, это твой отец так тебя бьёт? – Малыш замотал головой. Снова увиливал. Какой же он храбрый, такой маленький, и даже не жалуется. – Шени, пожалуйста, не ври мне, я ведь всё понимаю. Обещаю, я никому не скажу, просто признайся. Это он?

Укол совести кольнул острой иглой, я прикусила губы – Шени вдруг перестал жевать и как-то поник, я понимала, что он не хочет мне врать, но буквально загнала малыша в угол. Мне нужно узнать, тогда смогу хоть что-то предпринять. Пойти написать заявление в прокуратуру, чтобы представители власти разобрались с этим бесчинством. Невыносимо наблюдать за тем, как взрослый человек издевается над ребёнком. Злость вскипела внутри лавой.

– Хорошо, – отложил малыш недоеденный кусок пирога. – Только обещайте, что никому не скажете.

Я скрестила пальцы в знак клятвы, как когда-то делала в детстве, когда обещала что-то своим наставницам.

– Обещаю.

Мальчик посмотрел вниз, на стол, а потом поднял взгляд и посмотрел на меня так по-взрослому серьёзно и хмуро, что у меня опять сердце зашлось.

– Я больше никогда не вернусь домой, госпожа Эмили, – заявил он.