– Вот... вот-вот..!
Как только ошалелый бурундук оказался на траве, он тут же прыснул в сторону и пропал.
– Во-о-о-т, – кончив, заключил Коля.
Иван и Николай молча сидели на траве друг против друга. Они так долго пытались достать бурундука, а тот смылся так быстро, что появилось чувство незавершённости, даже обманутости, будто проделанное было зря.
Николай задумчиво созерцал забор:
– Не, Вань, вот как хочешь, а не то что-то.
– С женой бы замириться. Нехорошо вышло.
– Ну-а-э! – неопределённо отмахнулся Николай, – Вот вроде вытащили бурундука, а покоя нет. Это как... не знаю, выкопать на дороге яму, а потом по доброте душевной доставать оттуда упавших. Толку-то? Яму надо закопать.
Иван не сразу сообразил, что речь идёт о всём заборе. Внутри похолодело – за такое Колин тесть или этот незримый Сергей Михайлович спросят и с него тоже.
– Тогда все заборы нужно сносить, не только свой. Да и не заборы тоже.
– Это да... – бормотал Николай, – это будет. Успеется.
Подхватив болгарку, он шагнул к следующему столбцу.
Целый день с участка Николая раздавался корёжащий визг болгарки. Порой наступала кратковременная тишина, в которой с силой били в лист профнастила, и тот с грохотом падал на землю. Так продолжалось до самого вечера, когда к участку подъехало несколько автомобилей. Сыто хлопнули двери, грянул мат, пара ругательств на выдохе, и женский визг огласил, что свершилась драка.
Всё это время Иван сидел у себя на крыльце. Он смотрел на собственный забор – простой штакетник, где недостающую деревяшку иногда заменяла обструганная лыжа – и думал о том, что бурундуком в этой жизни может оказаться каждый.
Мимо пронеслась чёрная угловатая машина. За рулём сидела сосредоточенно курящая Мария.
Утром Иван отправился в магазин. Тропинка, заросшая хреном, посветлела – забор Николая был срезан под корень. На полностью открытом участке, расположившись в шезлонге, раздвинув ноги и засунув одну руку в трусы, сидел Николай. Он то прикладывал к разукрашенному лицу пивную бутылку, то отпивал из неё.
Заметив Ивана, Николай счастливо ему отсалютовал.