Буйный бродяга 2014 №3 - страница 17

А я слушал ее и представлял — вот сейчас я засяду и стиснув зубы, выучу этот школьный минимум. Потом целый год или два изучать психологию. За это время я выучу столько, сколько в норме усвоил бы лет за тридцать. Тоскливо, тяжело, но надо.

Потом я становлюсь, значит, крупным экспертом по гаджетам. Если находится какая-то дамочка, не способная по описаниям выбрать себе подходящий комм, появляюсь я, такой белозубый и красивый, анализирую особенности этой дамочки и вместе с ней мы принимаем решение о выборе самого правильного гаджета с набором самых необходимых именно ей функций.

Наверное, эту работу я должен безумно любить. В свободное время я опять же упорно изучаю искусство современного танца. До пота, до кровавых мозолей. Наконец я как равный могу пойти... ну не в физцентр, что мне здесь, с лауреатками и гениями танцевать? В городской обычный клуб. Там знакомлюсь с девочкой из коммуны, втираю ей про гаджеты... нет, лучше про свои подвиги в Космическом Патруле. Она с горящими глазами рассказывает мне про новую экспериментальную пищефабрику, там экологическая цепочка из трех звеньев, а не из пяти, как обычно. Потом мы трахаемся...

Нет, можно, конечно, куда-нибудь съездить, посмотреть мир, даже слетать на Луну. Но ведь я и у нас ездил — был в Праге, Берлине, Таиланде, Турции. А на Луне что я забыл?

— Знаешь, Маша, — сказал я, — я вот тут так подумал... Все-таки тяжело жить без родины. А может, мне лучше домой вернуться?

Провожала меня одна Маша. Мы шли к раме кружным путем, через здания Физцентра, через площадь, которой я еще не видел. На площади торчал памятник. Наверное, опять Ленину или товарищу Смирновой. В общем-то памятников у них немного, но старые они не разрушают.

Я подошел ближе и остолбенел.

На постаменте в позе мыслителя восседал каменный Мурикс!

Я сначала не поверил. Но и надпись там имелась: «Дмитрий Муров. Покорившему время — от благодарных потомков».

Я повернулся к Маше:

— Можешь рассказать своему другу, — произнесла она, — хотя, думаю, ему это безразлично.

— Неужели он такой великий? — вырвалось у меня. Маша кивнула и ответила:

— Он — один из гениев, опередивших время. Наука вашего периода еще не была готова к таким прорывам. Но во время войны, когда уже сформировалась Коммуна, он, смертельно больной, сумел найти ученых и передать им свои записи. Ведь лучшие физические лаборатории были тогда в США, и они уже были почти готовы к разработке тектонического оружия, основанного на теории Дмитрия. Наши ученые смогли благодаря этой теории построить гравитационные энергостанции, совершить переворот в науке. Мы решили проблему энергии — и вместе с тем проблему питания и обеспечения человечества, защиты наших границ с помощью энергетического поля. Этот научный прорыв фактически и позволил нам создать наш мир, вот таким, каким ты его видишь. Что было бы без этого? Неизвестно. Возможно, полное уничтожение всего мира, если не войной, так экологическим кризисом.

— Так он поэтому и вернулся! — понял я.

— Да. Ему было очень тяжело принять это решение. У нас он впервые почувствовал себя счастливым, свободным и равным другим людям. Он был среди своих. Он пожертвовал собой ради нас, понимаешь? Чтобы мы жили. Он вернулся в свое время, где у него была только комнатка в подвале, безденежье, одиночество, насмешки — и впереди война и смерть.

— Ну не так уж ему и плохо, — буркнул я. Настроение испортилось.

Опять получается, что Мурикс и они все тут — какие-то Д'Артаньяны, а я как говном облитый.

Не такой уж я плохой человек, между прочим!

— Ты помоги ему там, — попросила Маша, — это очень важно. Он в вашем мире не может приспособиться, он не способен жить для себя. Не бросай его, ведь ты ему друг!

Я попрощался с Машей довольно холодно и без колебаний шагнул в раму.

Отсутствовал я в нашем мире всего десять минут. Так что проблем не возникло. Мурикс, конечно, прыгал вокруг меня с вопросами. Я коротко ему описал ситуацию, не вникая в подробности. Общаться с живым Муриксом, заискивающим маленьким очкариком, этаким шкетом в одежде с рынка, было куда приятнее, чем с ним же каменным. Этот Мурикс меня считал за авторитет и чуть ли не сверхчеловека. Я и дружить-то с ним не собирался — подумаешь, опустившийся бывший однокурсник. Я в жизни кое-чего добился в отличие от него!