Буйный бродяга 2014 №3 - страница 8

— Скажите, — говорю, — а что, у вас тут правда коммунизм?

Китаец обернулся:

— А вы знакомы с теорией общественно-экономических формаций? — спросил вежливо, но с удивлением.

— Э... нет. А что это?

— Неважно. Но термин коммунизм вам известен.

— Но ведь это понятно, Чан! — улыбнулась Маша. — Наш гость прибыл из начала двадцать первого века. Это постсоветский период реакции. Термин коммунизм в то время широко использовался в массовой культуре и поп-политике, конечно, без научных социально-экономических разъяснений.

Девушка посмотрела на меня приветливо. Глаза у нее были карие в рыжину, с искорками.

— У нас, если говорить о теоретических определениях, еще не совсем коммунизм, у нас пока переходный период к нему, но... Если не углубляться в подробности, то пожалуй, можно сказать, что в понимании людей вашего времени у нас именно коммунизм.

— И что, — говорю я, — у вас все бесплатно?

Люди будущего переглянулись. Кристина хихикнула. Дескать, ну и дурак.

— Денег у нас не существует, — подтвердила Маша.

Мы шли по тропинке, и вокруг было сплошное благорастворение воздухов. Красота опупенная! Все вроде бы дикое — но как в парке, как нарочно высаженное. Море луговых цветов, над ними жужжат шмели, вдали стройные сосны, пышные кустарники. Вдали гуляли олени, свиристели птицы. Я даже заметил какие-то пальмы. Вообще было тепло не по-питерски — климат, что ли, изменился? А с чего я взял, что я в Питере? Впрочем, это можно узнать.

— Да, мы находимся в Ленинграде, — подтвердила Маша.

Я все ждал, когда рощи кончатся и появится какой-нибудь вход с надписью «Парк Культуры и Отдыха имени Заветов Ильича». Но парк не кончался. Вместо этого появились здания. Их трудно описать — они были и не старинные, и не современные. А суперсовременные. Какие-то ненормальные — из обычных стройматериалов такое не сварганишь. Формы круглые, спиральные, конусовидные, какие-то выступы, переходы, мостики, гигантские шары. Но все очень гармонично. И цветовая гамма прекрасно вписывается в природный ландшафт.

Непонятно только, где у них вообще окна и двери.

Мы подошли к одному из зданий, мне сказали, что это общежитие физического центра. Слово «общежитие» мне не понравилось, но внутри оказалось очень нехило. Как в пятизвездочном отеле. Высокий белый холл, в потолке — непонятно каким образом — круглые окна, через которые льется свет. Стена, усыпанная вроде каменной крошкой. Дизайн роскошный. В стене что-то вроде темных окон. Мы шагнули в такое окно и оказались в лифте. Я так решил, что это лифт. Через пару секунд вышли в просторный коридор. Передо мной открылась матово-черная дверь, и я вошел в номер.

Здесь тоже было нормально, по классу люкс. Мебель стильная, покрытие вроде ковровое, хотя и не совсем. Люди будущего со мной еще поговорили, я им рассказал о себе, о Муриксе — его они уже знали, конечно, — об установке. Потом Маша объяснила, как пользоваться здешними предметами, мы договорились о том, что меня обследуют здешние врачи и биологи, а затем со мной побеседуют историки, ну и потом люди будущего отвалили и оставили меня в покое. Знакомиться с обстановкой.

Номер был очень нехилый, как уже сказано. Три комнаты, ванная, которая тоже сошла бы за комнату — с маленьким бассейном, с кабинкой, функции которой я не совсем понял: вроде сразу душ, массаж и медицинская диагностика, с зеркалом во всю стену и креслом с кучей манипуляторов.

Комнаты обставлены шикарно, стильно, хотя скорее под минимализм. Гостиная, спальня, кабинет. Из гостиной выход на широкий балкон, на балконе — целая клумба с цветами, кресло-качалка, какая-то техника. Роскошный вид на окрестности. Я первым делом глянул на эти окрестности. Ну если это Питер, то я — папа римский. Сплошной зеленый лес до горизонта, с торчащими из него гроздьями пестрых зданий, голубые реки. Но тут слева я заметил островок более урбанистический. Привычный. Присмотрелся внимательно — ба, так это же старый Питер! Вон Исаакий торчит, вон Адмиралтейство, Стрелка, и даже Нева там приобретала уже не голубой, а привычный серо-свинцовый оттенок.