Буйный бродяга 2016 №4 - страница 5

— Но позвольте: нельзя разрешать сознанию, не опирающемуся на неустанный и кропотливый труд, так своевольно хозяйничать в мире материальных вещей! Сперва мы получаем исправленную историю, а потом что — исправленную физику? Астрономию? Биологию, в конце концов?! Мы можем остаться в итоге без осознания понятия о необходимости, последовательности поступков, понятия коллективного усилия, которое привело нас к нынешнему благу!

— Нынешнее благо не идеально и не вечно; пройдёт время, и наше нынешнее бытие будет казаться беспросветным ужасом, полным болезненного, а главное, неосмысленного самоограничения. А от вашего понимания необходимости недалеко и до оправдания самой концепции страдания: страдание, мол, возвышает! Но это не так. Всякий страдавший знает, что возвышает не страдание, а могучее, волевое преодоление породивших его обстоятельств; безысходное страдание, напротив, становится мукой и разбивает самые твёрдые сердца! Мы хотим разорвать две цепи разом: оковы материальной необходимости для нас, и страдание, вызванное несовершенством устройства разумной жизни — для тех, кто мог бы быть нашими предками. Разве такое преодоление не возвышает сверх меры всякого, кто принимает участие в нём?!

— В том-то и загвоздка: сверх меры! Мера нужна во всём, и в общественном совершенствовании тоже… Человечество просто не готово к такому уровню могущества.

— А, ну, это старая песня, и мы её слушать уже устали. То человечество было не готово к всеобщему образованию, то к социализму, то к общественному воспитанию детей, а вот теперь уже и к управлению собственной судьбой не готово! А кто готов-то? Ареопаг старцев в белых хитонах?! Инопланетяне с Альфы Девки, которые прилетят и наконец-то возьмут нашу судьбу в свои руки?!

— А почему бы и не инопланетяне? Человечество — это жестокое и неразумное дитя Вселенной; должны же найтись старые и мудрые расы, которые придут к нам в критический час и отберут у нас наши опасные игрушки…

— Ах вы, либеральные демократы!

В такой перегретой обстановке Центр темпоральных исследований и открыл прямую дискуссию о методах, целях и, главное, точке приложения усилий «исторического десанта», направляемого на капсуле проникновения прямиком в прошлое Земли. Пик дискуссии пришёлся на официальный выходной день, и шесть миллиардов взрослых землян, оставив повседневные заботы, приникли к приёмникам самых разных моделей, готовясь принять участие в решении судеб всего мира. Доклады научных и общественных комиссий, выступления групп активистов, стоявших на самых различных платформах, должны были определить ход финальной стадии этого грандиозного и, в самом прямом смысле слова, исторического эксперимента.

Как это часто случается в общественных дискуссиях, началось с самых громких и самых невменяемых предложений. Одно из них требовало направить группу историков в 1941 год, чтобы непременно и всесторонне ознакомить товарища Сталина с чертежами атомной бомбы, гранатомёта и автомата под промежуточный патрон. Другое, не менее кретинское, предлагало создать в Древней Греции накануне римской оккупации тайные, но всесильные союзы лесбиянок и педерастов под эгидой мистериальных языческих культов, чтобы впоследствии противостоять с их помощью всеразрушающему шествию христианской морали по просторам Евразии.

Психи на этот раз попались очень глупые, зато очень громкие. Для того, чтобы заставить их замолчать, председателю собрания пришлось прибегнуть к регламентной процедуре — выдворению. Под последние возгласы удаляемых активистов, вроде «Правды вам не замолчать! Гомокоммунизм придёт на смену прогнившему режиму коммунофеодализма!», со своими докладами выступили один за другим представители других инициативных групп и гражданских платформ. Быстро выделились три более или менее чётких позиции, именно в силу своей чёткости оказавшихся абсолютно непримиримыми,

«Революционеры» настаивали на быстрой и эффективной помощи силам, в рамках земной истории преобразующим общественный строй на разумных, сознательных началах. Поскольку все подобные революции были революциями социалистическими, то и посылка отряда из будущего рассматривалась примерно как отправка интернациональной бригады в тот исторический период, когда с помощью быстрой победы коммунизма и всемирной диктатуры рабочего класса можно было избежать множества последующих мерзостей, вроде Гитлера или писателей-деревенщиков. Соответственно, не стояла слишком остро и проблема контакта: охваченные революционным порывом массы приняли бы помощь от коммунистического общества будущих веков как явление закономерное и желательное, не утруждая себя либерально-демократическими бреднями в стиле «имеем ли мы право?». Эта позиция импонировала своей романтичностью и радикализмом широкому кругу увлечённых людей, а особенно, конечно же, молодёжи.