Был такой народ - страница 6

стр.

Там, где проходили фронты Гражданской войны, еврейское население было, по существу, объявлено вне закона. При этом вожди антибольшевистских армий — и Петлюра и Деникин — на словах осуждали еврейские погромы. Зато бандиты — Тютюнник, Григорьев, атаман Струк — открыто провозглашали лозунг “бей жидов”; один только батька Махно старался оградить евреев от энтузиазма бойцов своей “повстанческой армии”. Генерал Деникин долго не решался применить власть командующего для ограничения антисемитизма добровольцев: лишь в конце января 1920 года, когда белые войска уже откатывались к Новороссийску, он издал строгий приказ, грозящий погромщикам суровыми мерами “…до смертной казни включительно”[32].

Численность Красной армии в 1919 году примерно в десять раз превышала размер белых армий; тем не менее на долю красных в том году пришлось намного меньше еврейских погромов — 106, и убитых — 725, чем на долю белых, — 213 погромов и 5235 погибших. Но больше всего горя принесли евреям войска Директории — петлюровцы, воины армии независимой Украины. На их счету было 439 погромов и почти 17 тысяч убитых — больше, чем на счету различных банд, состоявших тоже в основном из украинцев: 307 погромов и 4615 убитых[33]. Сходные данные, но взятые из независимых источников, приводит и Солженицын: общее число погромов — до 900, из них 40% произведенных петлюровцами, 25% — “батьками” и атаманами, 17% — деникинцами и лишь 8,5% — красными[34].

Эта печальная статистика убедительно свидетельствует, что решительно боролись с погромщиками в своих войсках только большевики. Так, вся целиком 6-я кавалерийская дивизия Первой конной армии, запятнавшая себя в польском походе 1920 года насилием над евреями, была разоружена под наведенными на выстроившиеся полки орудийными стволами; около четырехсот человек отдали под трибунал и многих из них расстреляли[35]. Приговорен к расстрелу был и сам начдив-6 Апанасенко — потом, правда, приговор заменили понижением в должности и удалением из Первой конной. Впоследствии И.Р. Апанасенко стал генералом армии и командующим Дальневосточным фронтом, сменившим расстрелянного маршала Блюхера; он погиб в 1943 году под Белгородом на посту заместителя командующего Воронежским фронтом[36].

В Гражданскую войну российское еврейство — косная и мало связанная с общероссийскими интересами масса — испытало на себе репетицию Катастрофы, предстоящей всему европейскому еврейству. Методы палачей тогда были еще кустарными: зарубить, изнасиловать, отрезать нос и уши, выколоть глаза, зарыть живыми в землю, положить связанными на рельсы и пустить паровоз — но 1919 год уже отчетливо предвосхитил грядущий Холокост, который в Гайсине, например, оставил в живых лишь 20 евреев[37]. Этот год окончательно обозначил и раньше существовавшую пропасть между евреями городов и местечек с одной стороны и русскими и украинцами в селах и деревнях — с другой. Евреи навсегда запомнили, кто убивал их родных и близких, и городские жители отвернулись от трагедии — гибели миллионов крестьян в Голодоморе начала тридцатых годов, вызванном коллективизацией. А потом кровавые качели вновь качнулись в обратную сторону: с приходом гитлеровцев русские и украинцы — за редкими, но тем более благородными исключениями — не стали спасать соседей-евреев от неминуемой гибели.

Трагический опыт погромов Гражданской войны подтвердил еще дореволюционные страхи мирных обывателей еврейских местечек: население страны, где им выпало жить, вновь весьма определенно выразило свое отношение к ним насилием, грабежом и убийствами. Однако продолжить массовый еврейский исход из России в США и Европу, начатый до революции, было уже невозможно: Уголовный кодекс РСФСР, принятый в июне 1922 года, приравнял не санкционированный властями выезд из страны к преступлению[38] (хотя эмиграция в Палестину какое-то время все еще разрешалась[39]). С другой стороны, большевистские власти на деле показали, что они — единственные — реально хотят и могут защитить евреев. Идеология большевиков — интернационализм, братство пролетариев всех национальностей — тоже была созвучна надеждам бедняков-евреев на их равенство с остальными россиянами. Мало того, те местечковые сапожники, которые взялись за маузеры, могли ожидать, что они будут более равными, чем другие: как-никак, среди высших руководителей новой России значились Янкель Свердлов и Лейба Троцкий.