Быстрые времена в Риджмонт-Хай - страница 2

Поначалу я волновался перед тем, как зайти в школу. На мне была типичная одежда калифорнийского школьника: джинсы, кеды и футболка, а на плече висел рюкзак, но, стоило мне оказаться среди старшеклассников, я немедленно забеспокоился. Не иду ли я слишком по-взрослому? Может, у меня на лбу написано «Я – ЖУРНАЛИСТ»?

Но никто не нашел меня подозрительным. Более того, в первый месяц в Риджмонте меня вообще игнорировали. Я слушал разговоры в классе, делал записи, подмигивал учителям, которые знали, кто я, и так день за днем. В какой-то момент я даже начал чувствовать себя шпионом.

Однажды после уроков я зашел в класс, где был кружок журналистики, и увидел там девушку, которую замечал раньше, но знакомы мы не были. Она что-то набирала на печатной машинке и подняла голову при моем появлении.

- Извини, не хотел мешать.

- Ты не мешаешь, - отозвалась она, возвращаясь к машинке.

Это была Линда Баррет, и вскоре она стала расспрашивать меня, словно заполняя анкету. Есть ли у тебя девушка? Где ты работаешь? Кто больше всего нравится из учителей?

Мы болтали, пока не пришли уборщики, и тогда мы продолжили разговор в ее машине. Она показывала мне школьные достопримечательности и рассказывала о популярных ребятах. Она знала всех в школе, а вся школа знала ее. Линда работала в местном торговом центре, в кафе, где подавали мороженое.

Совсем скоро я понял, что нашел очень ценного друга. Через Линду Баррет я познакомился с ее лучшей подругой Стейси, братом Стейси, Брэдом, и многими другими, о которых я напишу. Это было начало моего «вливания» в Риджмонт-Хай. Шло время, и они стали моими хорошими товарищами, людьми, с которыми я проводил много времени. Они стали моими друзьями.

Как это часто случается с писателями, мне захотелось продолжить свой эксперимент и никогда его не заканчивать. Тот год изменил всю мою жизнь. Я ходил в торговые центры, на вечеринки, на пляж, в бесконечные кафешки с фаст-фудом. Не могу даже пересчитать, сколько раз я выходил в уборную и слышал там вещи, достойные записи. Без сомнения, в Риджмонте меня запомнили, как парня с черным блокнотом.

Как выяснилось, заново стать подростком нетрудно. Трудно превратиться обратно во взрослого. Я возвращался в Лос-Анджелес и изредка посещал друзей и знакомых. Все они казались отстраненными и очень далекими от меня.

- Еще жив? – шутили они. – Еще пишешь?

(Журналисты, публикующиеся в периодике, считаются пропавшими с лица Земли, если в газетах не видно их статей)

Даже мама одарила меня грустным взглядом, когда я однажды вошел в гостиную.

- Ты был таким взрослым, - заметила она. – Помню, тебя не волновали машины и выпускной, - она покачала головой. – Ты так изменился. Что случилось?

К концу учебного года я настолько влился в коллектив, что даже директор Грей забыл о моем проекте. Я пришел на выпускной и прошел мимо стола, за которым он и миссис Грей приветствовали студентов. Увидев меня, директор слегка изменился в лице, он словно не мог припомнить, кто я и откуда.

- Это был отличный год, - сказал ему я. – Спасибо.

Вернувшись к друзьям, я задумался. У меня появились хорошие приятели, за жизнью и проблемами которых я следил, как за собственными. Мне не хотелось стать очередным взрослым, выпускающим очередную книгу о подростках с высоты возраста. Думаю, эта история написана взрослым, который в душе по-прежнему остался подростком.

Тем летом я наведался в гости к друзьям и рассказал о своем проекте. Реакция была одна и та же.

- Книга? – удивлялись они. – О Риджмонте?

Я взял интервью у героев книги, восстановил в памяти с помощью записей все детали каждой истории, произошедшей за этот год. В своей книге я стремился описать жизнь, начавшуюся с первым звонком учебного года, день за днем, такой, какая она есть. Моей же инициативой было поместить в книгу все – от соперничества за оценки до первого сексуального опыта. Все герои книги появятся в ней под другими именами и будут выглядеть иначе, но их истории останутся правдивыми.

Этот опыт полностью изменил мое понимание слова «Дети». Старшеклассники действительно вели себя как «дети» лишь в одном случае – когда рядом были их родители.