Бывшая любовница - страница 43

Угроза оказалась настолько страшной, что перекрыла все. Сердце снова сжалось, наливаясь тяжестью, как свинцом. Поплыл страх, отвратительный, позорный, удушающий.

Чтобы выстоять и победить в тех полукриминальных разборках, ему надо было срочно возвращаться. Андрей был уверен, что Анькин дядька тянуть с расправой не станет. Но Машка останется здесь без защиты.

Получалось, единственное, что мог сделать, чтобы отвести опасность от любимой женщины, это отказаться от нее?

Любимой. Чтобы понять это и проговорить для себя вслух, достаточно было представить, что эта ублюдочная сволочь Дудинов может добраться до Машки и что-то с ней сделать. Он и раньше испытывал дикую ревность, при мысли, что к ней кто-то прикоснется, разом вскипала кровь. А теперь это был чистый страх.

И он, идиот несчастный, сам своими руками навлек на нее опасность!

По хорошему, надо было бы исчезнуть из ее жизни, затаиться на годы, уйти на дно. Но не мог Андрей теперь этого сделать. Отказаться, чтобы опять подыхать, как вытащенная на песок рыба? Проходил уже, наелся дерьма! Пусть она хоть сто раз плюет в него и не желает видеть. Не мог. Душа противилась.

Но и допустить, что ее коснутся эти разборки, не мог! И ведь понимал, что даже о том чтобы вернуть ее речь уже не идет. Хотя бы обезопасить...

Поганое ощущение, как будто короста, столько лет застилавшая глаза, наконец с кровью отпала, и открылось то уродливое, что он сотворил со своей жизнью. Знал же, что за все придется платить. Он и готов был бы платить, лишь бы вырваться, снова ощутить себя свободным человеком. Но платить теперь не только ему!

Лопалась голова, как защитить ее, как везде успеть и не разорваться?! Время, ему нужно было время, а его катастрофически не хватало.

Ножницы, мать его, ножницы.

***

Неизвестно сколько времени прошло, несколько минут или полчаса, Андрей так и сидел в прострации, мучаясь сомнениями, как снова ожил телефон.

- Да, - ответил Андрей, увидев на заставке лицо своего зама.

- Андрей, - в голосе слышалась серьезная озабоченность. - Склад запчастей горит, только что обнаружили. Ты в курсе, кто это может быть?

Быстро, подумалось Андрею, хотелось сплюнуть, отбиться, послать все к чертям, но на том конце ждали ответа.

- В курсе. Собирай парней, Силыч, и усильте везде охрану. Ты знаешь, что делать.

- А ты?

- Завтра буду, - мрачно отвечал Андрей, понимая, что времени уже нет, война началась.

А он не был готов. Бл***, не был!

Все еще сидел, погруженный в свои мысли, и потому не сразу заметил, что к нему подошел отец. Вольский старший проницательно смотрел на него, и от этого Андрей еще больше ощущал свое ничтожество и бессилие. Так прошла минута, не меньше. Потом отец неожиданно спросил:

- Помощь нужна?

Андрей смежил веки и кивнул, не время выеживаться, когда по всем статьям обоср*лся, и еле слышно выдохнул:

- Да.

Вольский старший протянул ему визитку со словами:

- Освобожусь через пару часов, дождись меня.

- Хорошо. - Андрей крепко зажмурился и опустил голову, зажимая в кулаках свою гордость.

Ощущая, как наваливается стыд.

Столько лет видел в отце врага, а как прижало, так и приполз к нему на коленях. Но вместе со стыдом приходило какое-то безумное облегчение. Жалкая надежда, что все получится.

***

Он так и сидел смежив веки, ощущая яд бессилия и разрываясь между желанием немедленно броситься в самолет, лететь назад, потому что там кошмар уже начался, тредовалось его присутствие, или бежать ловить Машку, чтобы спрятать ее подальше, укрыть, пока со всем этим дерьмом не разберется.

И не обратил внимания, как отец уходя подал какой-то знак тому самому мужику, с которым он сегодня столкнулся в проходе. Тот незаметно кивнул и направился в другой конец хорошо просматривавшегося рукава атриума. Мужчина обосновался за столиком кафетерия по соседству, вытащил гаджет, набрал еще двоих и продолжил наблюдение.

Борис Николаевич ведь не врал, Аня действительно лежала в больнице с вывихнутой челюстью, легким сотрясением и перманентно накатывавшей истерикой, которая сменялась периодами полного бесчувствия. Сейчас был именно тот самый период. Молодая женщина смотрела в окно и ничего не видела.