Бывший муж и другие неприятности - страница 4

– Вдвое, – ехидно вставила Настя.

– Ну уж и вдвое, – порозовела Таня. – Всего-то лет на пятнадцать.

– На семнадцать, – уточнила жестокая Настя. – Тебе восемнадцать, ему тридцать пять, значит, разница – семнадцать лет. Практически он вдвое старше.

– Ну вот какая вы, Настя! Что, обязательно надо так все высчитывать? И вообще, я по делу. Марина, Евгений Константинович просит вас зайти к нему. А то он со всеми уже познакомился, а вас еще не видел.

– Вот! – Марина многозначительно подняла вверх указательный палец. – Вы все от него в восторге, а я всегда говорила: дьявол в мелочах! Оксана бы не побрезговала сама зайти к нам, познакомиться, а этот – вызывает. Сноб.

– Не вызывает, – торопливо вступилась за начальника Таня, – а приглашает. Просит зайти.

– Хорошо, он вежливый сноб, – согласилась Марина, поднимаясь с кресла. – И он мне не нравится.

Черная табличка с золотыми буквами извещала, что это кабинет генерального директора издательства «Лотос» Оксаны Максимовны Трефиловой.

«Табличку поменять времени не хватило? Или он на такие мелочи внимания не обращает? Но как неприятно, что за этой дверью с привычной табличкой совершенно посторонний, незнакомый человек!» Марина коротко, чуть резче, чем собиралась, стукнула костяшками пальцев по косяку и, не дожидаясь ответа, вошла.

– Добрый день. Я – Марина Шубина, и вы… черт! – Не веря своим глазам, она уставилась на мужчину, неторопливо поднимающегося ей навстречу из-за Оксаниного огромного стола. – Черт! Теперь понятно, почему ты вызвал меня к себе, а не зашел к нам.

– Оцени мою деликатность, – улыбнулся Евгений. – Мне, действительно, не очень хотелось устраивать из нашей встречи публичную сцену. Вдруг ты кинешься мне на шею? Неудобно получится.

– Ценю твою осторожность, – язвительно откликнулась она. – Скажи лучше, что опасался публично получить по физиономии.

– И такое могло случиться.

Он обошел стол и протянул к ней руки:

– Здравствуй, Машка.

– Здравствуй. – Марина, чуть помедлив, шагнула вперед и позволила поцеловать себя в щеку. – Черт, я действительно не знаю… то есть это ты купил «Лотос»? Но зачем? Неужели из-за того, что я здесь работаю?

– Ну-у, солнышко, не разочаровывай меня. Я серьезный бизнесмен, мне сентиментальность не к лицу.

– Извини. – Она машинально потерла ладонью щеку и отступила на пару шагов. – Действительно, нелепое предположение. Но тогда… зачем?

Евгений пожал плечами:

– Обычное вложение капитала. Трефилова хотела продать, а я как раз решил купить что-нибудь эдакое… нашлись хорошие люди, которые нас свели.

Он помолчал, потом резко сменил тему:

– Машка, ты чудесно выглядишь!

– Спасибо. Ты тоже. Впрочем, ты всегда был хорош.

– Когда-то, может, и был. А сейчас – старею, толстею, лысею…

– Не кокетничай, – поморщилась Марина. – Слышала я, как о тебе наши девчонки говорят. Знойный мужчина, мечта поэтки.

– Э-э-э… Боюсь, что я в вашем литературном жаргоне еще не очень разобрался. Поэтка – это у нас что?

– Поэтическая натура, естественно. И все наши незамужние поэтические натуры на тебя уже глаз положили.

Евгений вернулся к столу, опустился в кресло. Уже оттуда, с места начальника, холодно заметил:

– Они, поэтки ваши, не на знойного мужчину глаз положили, а на богатого. Ты присаживайся, вон стульев сколько. Выбирай любой.

Марина выбирать не стала, опустилась, не глядя, на ближайший, привычно закинула ногу на ногу.

– Так странно… Мы столько лет не виделись, что я даже не знаю, как с тобой говорить. И о чем.

– Это ты от неожиданности растерялась. – Он был явно доволен. – Ничего, сейчас соберешься и начнешь качать права. Насколько я помню, ты всегда быстро приходила в себя.

– И начну. Женя, ты собираешься нас закрывать?

– Нет.

– Почему?

– А зачем мне это делать? Тебе не кажется, что это довольно нелепо – покупать благополучное издательство и тут же закрывать его.

– Мне кажется нелепым само сочетание: ты и книги.

– Конечно, это ты у нас всегда была образованная барышня, а я что? Дворовый хулиган! – ехидно ответил Евгений. – И тебе не приходит в голову, что я за эти годы мог повысить свой культурный уровень? Осилил букварь? Научился читать, и мне понравилось издавать книги? Сеять разумное, доброе, вечное?