Ц-41. Из записок разведчика - страница 8

Незнакомец дрожащими руками взял их со стола. С них на него смотрел он сам.

— Мало ли есть похожих друг на друга людей, — отложил он карточки в сторону.

…Допрос нарушителя продолжался долго. Он клялся и божился, что не имеет никакого понятия, кто изображен на снимках. Притом здесь снят спортсмен, а он, какой он спортсмен! Он сроду на снарядах не бывал, да и плавать не умеет. А тут — на пляже… Нет, нет! Он всю жизнь работает, занимается физическим трудом.

Незнакомец для убедительности начал всхлипывать, размазывая по лицу слезы грязными руками.

— Что-то ни мозолей, ни ссадин не вижу на ваших руках, — улыбнулся Фокин. — Успокойтесь! Зачем же так расстраиваться, — протянул ему подполковник стакан с водой.

Киреев жадно прильнул к его краям. Кадык так и подпрыгивал, судорожно отсчитывая глотки. Потом он попросил разрешения закурить.

А подполковник тем временем, достав из стола лупу, молча разглядывал на стакане отпечатки его грязных пальцев. Киреев насторожился.

— Какая неприятная случайность! — с досадой в голосе произнес подполковник. — Загадочный Ганс Б. как две капли воды, похож на Киреева. А отпечатки пальцев Киреева в точности совпадают с отпечатками Иванцова.

И подполковник положил перед ним записку, найденную в кармане повешенной, и снимок отпечатков пальцев на комоде.

Киреев побледнел.

Тихо скрипнула дверь и в комнату вошла седая женщина. Фокин слегка улыбнулся ей и молча указал глазами на нарушителя.

— Он, — тихо проговорила она.

Киреев вздрогнул всем телом и повернулся на голос.

В дверях стояла Телегина.

Фокин также взглядом поблагодарил ее и отпустил.

— Судите! — зло выкрикнул нарушитель и, не спрашивая разрешения, сам взял со стола папиросу. — Я убийца! Судите! Если можно судить за то, что убил предателя. Она хотела меня выдать немцам… И я решился на преступление… Я бежал из немецких лагерей.

— Все это липа, гражданин Киреев-Иванцов! — перебил его подполковник. — Давайте не будем терять время напрасно.

— Я вам чистосердечно признаюсь… Каюсь.

— Довольно чепухи! — поднялся из-за стола Фокин.

— Хорошо! — вызывающе распрямил плечи Киреев. — Я молчу. Больше вы от меня ничего не услышите.

— Что ж, дело ваше, — снова опустился на стул подполковник Фокин. — Только вряд ли вам это удастся. Думаю, сами заговорите…

Он сделал большую паузу, закурил. Потом посмотрел Кирееву прямо в глаза. Тот не отвернулся. Взгляды их скрестились — спокойный и твердый у Фокина и вызывающий, колючий у Киреева. На заросших скулах нарушителя вздулись желваки. Несколько минут они сидели молча, глядя друг другу в глаза.

— Мы вас ждали именно сегодня, господин Блюминг, — медленно проговорил наконец подполковник.

Глаза Киреева казалось превратились в иглы и еще сильнее впились в Фокина. Под густой рыжей щетиной кожа стала меловой.

— На пушку берете? — не скрывая злобы, процедил он сквозь зубы.

— Вы спешили к вашим агентам, — продолжал Фокин, не отвечая на его вопрос и не сводя взгляда с нарушителя. — Что ж… Искать их хлопотно… Пароли, явки. Мы облегчили вашу задачу.

При этих словах Фокин нажал рукой кнопку с левой стороны стола и бросил перед нарушителем фотокарточку одного из задержанных шпионов, Лоханкина.

— Узнаете?

В ту же минуту на пороге появился человек с дряблым лицом.

Киреев отвел взгляд от подполковника, посмотрел на фотографию, обернулся к вошедшему.

— Нет, не узнаю! — решительно проговорил он.

Еще раз нажата кнопка, и перед столом стоит низенького роста пухлощекий человек. А перед Киреевым — фотокарточка Буряка.

— Тоже не узнаете? — спросил Фокин.

— Нет! — также твердо, но уже заметно нервничая, отвечал Киреев.

— Хотите, встретим вас также с вашим Е-13, гражданином Михайловым, и его помощником, дедом Максимом?

— Не надо! — громко выкрикнул Киреев и судорожно схватился за воротник рубашки. Я сразу догадался — яд! Он хочет отравиться!

В один миг подскочил к нему и что было силы ударил снизу в подбородок. Киреев вскрикнул. Тут же вбежали несколько солдат и скрутили нарушителя.

Киреев, опустив голову, зло сплевывал на пол кровь — раскусил при ударе язык.

— Сейчас расстрел? — вдруг спросил он у подполковника.