Царь Ирод - страница 23

В этот момент ворота дворца распахнулись и вышедшие из него легионеры начали хладнокровно рубить мечами безоружных людей. Объятая ужасом толпа бросилась врассыпную, но многим убежать так и не удалось. Когда все стихло, на площади перед дворцом лежали сотни трупов и бьющихся в предсмертной агонии раненых.

Известие об этом мгновенно докатилось до Иерусалима, и там начались антиримские волнения. В ответ Антоний отдал приказ казнить сидевших в его тюрьме 15 членов первой еврейской делегации.

Спустя еще несколько дней в Иерусалиме был устроен роскошный пир в честь назначения новых тетрархов.

В это самое время на границе Сирии вновь объявился старый и грозный враг Рима — Парфия.

«К середине I века все значительные государства эллинистического Востока потеряли свою самостоятельность. Лишь Парфянское царство, выросшее и окрепшее в результате борьбы с эллинизмом, сохраняло свою независимость… Со времени похода Красса парфянский вопрос играет главную роль во внешней политике Рима на Востоке»[28], — сообщает старый добрый учебник Н. А. Машкина.

В 40 году до н. э. парфяне во главе с сыном своего царя Пакором и полководцем Варцафарном вторглись в Сирию, которую всегда считали несправедливо отнятой у них территорией. Большинство прибрежных городов попросту открыли им ворота, и путь в Иудею оказался свободен. Находившийся в Александрии и проводящий все время в пирах и в объятиях Клеопатры Антоний и не подумал хоть что-нибудь предпринять, чтобы остановить вторжение.

Если Пакор поначалу и сомневался, следует ли двигаться дальше или лучше поосновательнее закрепиться в Сирии, то все сомнения развеял появившийся в его стане Матитьягу Антигон. Он без труда убедил Пакора поддержать его в борьбе за власть над Иудеей, а взамен пообещал сразу после восхождения на иерусалимский престол выплатить Парфии тысячу талантов серебра и передать Пакору и его военачальникам в качестве рабынь 500 жен своих врагов, включая свою тетку, дочь Гиркана Александру, и прекрасную кузину Мариамну.

При этом Антигон заверил Пакора, что кампания будет легкой. В Иудее, пояснил царевич, к его небольшой армии присоединятся тысячи сторонников, и вместе с парфянской конницей численное преимущество над Гирканом и его тетрархами Иродом и Фазаилом будет столь огромным, что им не останется ничего другого, как либо погибнуть в бою, либо сдаться на милость победителей.

Так, в общем-то, вначале все и было. Едва Матитьягу Антигон появился в Галилее, как в его армию стали вливаться остатки рассеянных по горам и пещерам партизанских отрядов, горящих желанием свести счеты с римлянами.

Ирод поспешил выступить навстречу парфянам и мятежному царевичу, и в результате обе армии встретились возле городка Дрим, расположенного в живописной местности, славящейся дубовыми рощами.

В этой битве Ирод потерпел поражение, весьма больно ударившее по его самолюбию. Он стал непрерывно отступать, пока не оказался вместе с братом и Гирканом в царском дворце в Иерусалиме, осажденном со всех сторон скорее не армией, а народным ополчением Матитьягу Антигона.

Кольцо вокруг стен дворца сжималось, а численность ополченцев непрестанно увеличивалась, так как приближался праздник Шавуот[29], день дарования Торы, и в Иерусалим со всех концов страны устремились десятки тысяч паломников. Большинство из них пылали «праведным гневом» против римлян и их наймитов, а парфяне им виделись едва ли не освободителями.

Чтобы не дать этой толпе пойти на штурм дворца, Ирод предоставил охрану крепостной стены отрядам Фазаила, а сам во главе сохранивших ему верность отрядов идумеев и самаритян стал регулярно совершать боевые вылазки за пределы этих стен.

Действовал он просто: одни из многочисленных ворот крепостной стены внезапно распахивались, и оттуда вылетал отряд конницы во главе с Иродом. Разумеется, стоявшие под стенами необученные, а подчас и вооруженные только кольями ополченцы не могли противостоять профессиональным бойцам Ирода, виртуозно владевшим копьями и мечами. То, что происходило дальше, даже нельзя назвать битвой — это была самая обыкновенная резня. Неудивительно, что за несколько таких вылазок счет убитым сторонникам Матитьягу Антигона пошел на тысячи, что не могло не сказаться на их боевом духе.