Летом 1546 г. 15-летний государь выступил в свой первый военный поход с полками, стоявшими на Оке на случай вторжения татар. В Коломне в его присутствии завязалась стычка между служилыми людьми, были убитые. Иван заподозрил неладное и приказал провести следствие и выяснить, кто подбивал участников схватки на их поступок. Результатом стала новая чистка в составе правительства: недавний любимец государя, боярин Федор Воронцов, боярин князь Иван Кубенский, ранее бывший великокняжеским дворецким, были схвачены и обезглавлены у шатров Ивана IV. Пострадал и конюший Иван Петрович Челяднин, которого раздели донага и держали под арестом. Спасло его лишь то, что он «против государя встреч не говорил, а во всем себя виноват чинил» (иначе говоря, не оспаривал обвинений, демонстрируя полную покорность воле Ивана). Как видно, в результате летних казней 1546 г. пострадали представители разных боярских группировок – Челяднин, близкий некогда к правительству Елены Глинской, Кубенский, известный сторонник Шуйских, Воронцов, бывший фаворит самого Ивана, ранее отправленный Шуйскими в ссылку… Кто стоял за кулисами очередного правительственного переворота, сказать определенно мы не можем. Однако выиграли от случившегося представители княжеского рода Глинских – родня Ивана Грозного по матери. Со второй половины 1546 г. при дворе Ивана IV все более заметными и влиятельными фигурами становятся его родные дяди – князья Михаил и Юрий Глинские.
16 января 1547 г. в исторической судьбе Российской державы случилось одно из поворотных событий: в этот день произошло венчание Ивана IV на царство. Месяцем ранее великий князь поделился со своим наставником, митрополитом Макарием, мыслью о своем желании жениться. Митрополит это намерение одобрил, но предложил прежде венчаться на царство, т. е. принять царский титул. Церемония венчания происходила в Успенском соборе, где на голову Ивана IV была возложена старая регалия московских государей – шапка Мономаха. Предание связывало ее появление в России с именем одного из предков Ивана – византийского императора Константина IX Мономаха. И хотя история этой регалии была намного скромнее (в казне московских князей она упоминается лишь со времени Ивана Калиты), современники были убеждены в византийском происхождении «царского венца», который символически связывал Московскую державу с Древнерусским государством, а через него и с Византийской империей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО "Литрес".