Цареградский оборотень. Книга первая - страница 44

Все это и забыл бродник, вернувшийся на свою северскую землю. Ничего еще не вспомнил он и тогда, когда полетел стремглав в бездонную Влесову яму. Долго летел, коротко ли, да только ударился больно и сразу очнулся на далеком берегу. Встал бродник, потер ушибленный лоб и посмотрел вокруг.

Видит он перед собой великую Забыть-реку, по правую руку водяную, а по левую — огненную. Справа через воду перевоз, а слева через пламя переброшен высокий мост. Справа костлявый старик-перевозчик сажает мертвецов в долгую лодью, слаженную из костей, а слева, через мост, покойники, как овцы, бредут своим ходом. Иные, оступаясь, валятся вниз, прямо в огонь. Не понравился броднику худой мост, подался он к перевозу. Однако высохшийдед-фараон оттолкнул его своим горбатым посохом, выточенным из змиева волоса. На мост броднику тоже не суждено было попасть. Только заносил он ногу, как мост отодвигался на шаг, только разбегался он, как мост отступал от края-берега на весь прыжок.

Отчаялся было бродник, но видит вдруг, что от моста по воде, в сторонке, тянется черная тень. Подошел бродник к тени, тронул ее рукой — крепко, ступил на нее ногой — твердо. Так, доверившись чудесной опоре, и двинулся он через Забыть-реку, однако на середине реки испугался и начал тонуть. По реке в ту пору, едва выйдя из обжига и дымясь, плыла слева направо глиняная лодья с чудными людьми, которые имели на всю дюжину только один глаз. Глаз тот и передавали друг другу по очереди. Они вытащили бродника, поглядели на него, от нетерпения выхватывая друг у друга око, и стали расспрашивать, кто он и как его угораздило живым попасть в Забыть-реку.

Пуще того напугался бродник, думая, что ущербные из зависти отнимут у него один глаз, а то и оба разом, и соврал. Признался слепым-одноглазым, что он царь-каган острова Буяна-За-Тремя-Морями, а самого его зовут Никто и воевал он с заморским царством семнадцать лет, одолел его, да на обратном пути лодью его разбило бурей. Так и занесло туда, не ведомо куда. Пообещал он лодейникам немалую плату за перевоз, только бы высадили они его на богатую землю. Задумал он так: как высадят его да как моргнут они своим единственным глазом, так в тот же миг успеет он от них убежать и спрятаться, а если не успеет, то плату за перевоз на богатой земле украдет или силой возьмет — как получится.

«Знаем мы твой остров Буян, — не удивились слепые-одноглазые. — Там тебя жена давно ждет, убивается, как по мертвому.» «Убивается,»- для опаски согласился с ними бродник. «Отвезем мы тебя на твой остров, — сказали ущербные. — Только ты нам по дороге песни пой и сказки рассказывай, а то мы тебя съедим.»

Не стали они приставать к левому берегу Забыть-реки, а повезли бродника на далекий остров. Делать было нечего, и стал бродник слепым-одноглазым врать-рассказывать сказки про свою родову, сначала про братьев, потом про сестер, потом про отца, потом про мать, потом про дядьев — стрыев и уев, потом про теток — тетей и лелей, потом — про дедов, потом — про пращуров. Больше не про кого ему было рассказывать. Но и своих хватило на все три года, пока плыли по реке и по морю. До седьмого колена успел дойти бродник, когда лодья ткнулась своим глиняным конем прямо в гору.

Не успел северский бродник спрыгнуть с лодьи и убежать. Слепые крепко схватили его с двух сторон за руки, а тот из них, который оказался при глазе, стал показывать дорогу.

Пришли в кремник, а там уже сто женихов сватаются к жене буянского царя-кагана, словно к вдове. Посмотрел бродник на царицу, увидел, что она пригожа собой и подумал, как бы теперь не сплоховать, раз не удалось отвертеться. Выступил он и сказал, что есть настоящий муж своей жене, а только за обанадесять лет и зим позаветрился на чужой земле и подзабыл немало. Так ведь и камень-гора за обанадесять годов на ветру источится — на первый погляд не признаешь былую.

Долго присматривалась к броднику царица, да, видно, тоже немного подзабыла своего мужа-бродника, не оставлял же он ей на память своего лица. Подала она северцу великий лук и сказала, что один только муж и мог натянуть тетиву. Не успел бродник взять лук в свои руки, как вбежал в кремник еще один инородец, и сыпалась с него соль от семи высохших потов, так он торопился. «Я истинный муж царице!»- изрек он, переведя дух. «А имя твое как и чьего ты рода?»- спросили его слепые-одноглазые, ждавшие платы за перевоз. Посмотрел на них новый гость-пришелец и, побоявшись чародейства, скрыл от них свое имя. «Я Никто», — сказал им. «Он тоже Никто», — указали одноглазые на северца.