Carere morte: Лишённые смерти - страница 18

…Она не отпускает жертву и когда застывающую в сосудах кровь приходится тянуть с усилием. Холод осенней ночи забыт. Тепло растекается по жилам и, кажется, она заново узнаёт сейчас своё тело — каждую его клеточку. Она вновь рождается сейчас…

— Довольно! — Алан невежливо оттащил её от добычи. Вампирша поднялась. С удивлением она ощупала свой живот. Ей казалось, он должен был вздуться барабанчиком, ведь она сейчас этакий сосуд крови, как до предела насытившаяся пиявка или комар. Но ленты корсета не распустились, и платье ничуть не жмёт. Талия, пожалуй, даже тоньше, чем прежде. Чужая жизнь просто стала её собственной.

— Тебе понравилось? — Глаза Алана сыто блестели, в юном лице проступили хищные звериные черты, и сейчас Мира не узнавала своего друга. Неужели это тот милый мальчик, что час назад целовал ей руки? Неужели это ему она склоняла голову на колени, когда они отдыхали у камина в гостиной? Неужели это он с улыбкой обещал подарить ей вечность?

На мгновение подступил страх, но Мира отогнала его. Она улыбнулась и провела языком по ровной кромке зубов.

— А клыки? — по-детски капризно воскликнула она.

— Что ты! Ещё рано, подожди. Эти выпадут, а новые, острые вырастут через месяц. На самом деле… — он ласково обнял её за плечи, — на самом деле пользы от клыков немного. Человеческие челюсти всё же устроены хуже звериных. Проще, точнее и безопаснее действовать ножом или толстой иглой. Ты видела, как я убил сегодня. Сама не побоишься?

— Нет, — звонко уронила Мира.

— Я был в этом уверен, — тихо сказал Алан, щурясь на небо. — Все Вако — прирождённые вампиры.

Мира резким движением откинула назад голову, отбросила волосы. Засмеялась, не стесняясь бесстыдной широкой улыбки. А вокруг творилось что-то новое… а, может, вечное — просто раньше оно было скрыто от её глаз. За привычными очертаниями моста, реки, домов, деревьев она замечала Это. Оно просвечивало из-под тонкой ткани мироздания, оно заполняло промежутки между нитями её…

— Что это? Я вижу…

Алан не ответил. Он вскочил на перила моста и прохаживался. Смеялся…

— Теперь прими от меня подарок, — вдруг сказал он и соскочил к ней.

— Какой?

Мира мечтательно улыбнулась. Она ждала поцелуя, но вампир взметнул руки, тень окутала, одела их и от пальцев лучами потянулась в небо — выше, выше… Ещё взмах! — Да это же…

— Крылья?! — потрясённо прошептала девушка.

— Подойди ко мне. Не бойся.

Тень разрослась вокруг него, одела всё тело, лицо скрылось под чудовищной маской. Крылья, когда он полностью расправил их, заняли полмоста. Чёрный туман клокотал, клубился, тянулся к ней.

Мира сделала шаг к вампиру, и тьма обняла её. Её прикосновения не ощущались кожей, но будили что-то глубоко внутри. Что-то тёмное и огромное. Частицу Бездны.

Туманная тень подобралась к лицу, и Мира закрыла глаза.

— Вдохни её, — прошептал Алан. — Не бойся, так надо.

Она послушалась. Тень вошла в неё и соприкоснулась с её пустотой, и связалась с ней крепкими узлами.

Алан выпустил девушку, снова вскочил на перила.

— Теперь летим! — позвал он. Тень неузнаваемо искажала его голос, он превратился в какой-то трубный вой. Мира скорее угадывала, чем разбирала слова.

Она запрыгнула на перила моста вслед за ним и почувствовала, как за спиной широко распахиваются её новые крылья. Утренний туман, окутавший реку, уменьшал расстояние до чёрной воды.

И она легко, как во сне, шагнула вниз…

Мира взобралась на перила. Она взмахнула правой рукой, будто проверяя воспоминание, и чёрный туман немедленно обхватил её, от пальцев протянулся лучами в стороны. Тонкая полупрозрачная перепонка между лучами чуть искажала очертания города, смещала пропорции, делая его похожим на неумелый рисунок грифелем.

"Третье превращение за ночь. Скоро проснётся голод. Ай-яй-яй…"

Она полетела над рекой к северу, против течения. Мыслями же вновь была далеко — в своей первой бессмертной ночи. И ей казалось, что чёрную зимнюю реку вновь окутывает туман, в котором они тогда плыли-летели двумя большими птицами.

…Они гонялись друг за другом, и смех их был похож на лай собак и уханье сов. Потом в городе они поймали ещё одного смертного и вдвоём осушили его, как солнце мокрый песок. Они выпили всю жизнь до капли за пару секунд, не выйдя из звериного обличия, и их рты были воронками, затягивающими в пустоту…