Carere morte: Лишённые смерти - страница 5
Старший из Калькаров начал высокопарную речь. Юноша, представленный как Хиам, легко парировал ему мягким тихим голосом.
— Адам, хватит дурачиться, — чуть выступив из тени, Леонард разыграл на остроносом худом лице великолепную скуку. — Лучше расскажи, что за дело было в Меторе у вас с Хеленой.
Светловолосый усмехнулся, ничего не сказал. Неподалёку от них две девушки тихонько смеялись, прикрывшись веерами. Блондинка в бледно-голубом и брюнетка в изумрудно-зелёном. Огромные кринолины их бальных платьев занимали, казалось, добрую четверть зала.
— Здесь невесело, — темноволосая скуластая зеленоглазая девушка наигранно скучающим взглядом окинула зал. — А я так ждала праздника!
— Это же Калькары! — с охотой отозвалась подруга, тоненькая высокая девушка с большими, печальными глазами и длинными, прямыми, светлыми волосами. — Праздник сегодня у Вальде, принимающих Бал Карды. Ты получила приглашение?
— Нет, а ты?
— Разумеется. Фамилия Ингенс в списке Тридцати.
— Адам говорил, идти к Вальде опасно. По слухам, Хозяин Бала заручился поддержкой Ордена.
Ингенс хитро улыбнулась:
— Алиса, ты становишься скучной. Я всё равно пойду. Здесь не весело! И Владыка не явился… Идём со мной, — вдруг предложила она. — Нас никто не хватится.
— Нельзя. Владыка не поощряет такие авантюры!
Неубеждённая Ингенс красиво засмеялась:
— Этот Бал проводится редко — раз в пятнадцать лет! Ты же так ждала…
Алиса отвернулась, занялась рассматриванием двоих, стоявших перед Сесилией и Магнусом — некрасивой, тихой девушки и юноши, наверное, её брата. Увидев их окаменевшие от волнения лица, она ободряюще улыбнулась им из толпы. Подруга, напротив, поморщилась почти комичной серьёзности этих двоих.
— О, я придумала! — вновь зазвенел её смехом. — Я знаю, как тебя убедить…
Ингенс схватила свою бальную книжечку, листнула крохотные странички и из кармашка на задней стороне достала маленькую, отливающую серебром монетку.
— Вот. Аверс — ты идёшь со мной, реверс — остаёшься. Согласна?
Вопреки ожиданиям Адама, Магнус не стал затягивать речь. Очень скоро в затихшем зале прозвучала последняя ритуальная формула. Хиам взял Марис за руку, и они сделали последние три шага, приблизившись к Магнусу и Сесилии почти вплотную.
Тишина в зале резала слух, её не нарушало ничьё дыхание. Гости замерли как статуи, остались жить только их глаза. Взглядами собравшиеся пожирали странную группу из двух юных и двух пожилых. Хиам по-прежнему не отпускал руку сестры. Магнус глядел непроницаемо, а Сесилия опустила долу властный взгляд, скрывая от всех момент своего выбора.
Мгновение словно застыло, но его вечность продлилась недолго. Внезапно Сесилия ринулась к Хиаму, стоявшему напротив Магнуса. Молнией сверкнул кинжал во взметнувшейся руке. Сесилия обхватила голову не пытающего сопротивляться юноши, пугающе чётким, равнодушным движением вонзила кинжал ему в шею сбоку и тут же выдернула. Ни одна капля крови не успела упасть на пол. Вампирша приникла губами к ране и шумно глотала изливающуюся из неё жизнь.
Магнусу досталась Марис. Вампир не был столь стремителен и жесток, как его сестра. Он бережно, как хрупкую статуэтку, привлёк девушку к себе. Марис не шевельнулась, когда увидела кинжал в его руке. Когда вампир коснулся её волос, она сама повернула голову в сторону, чтобы ему удобнее было нанести удар.
В зале не раздалось криков ужаса при виде этой страшной сцены. Люди не повалили толпой к выходу. Они жадно ловили каждое движение вампиров и каждый слабый вздох их жертв. Хозяева дома и родители Хиама и Марис одинаковыми натянутыми улыбками выражали своё восхищение необыкновенным зрелищем. Теперь стало заметно различие между двумя половинами зала: в левой половине любопытство в глазах людей мешалось со страхом, а глаза собравшихся напротив вдруг утратили живые искры, сделались пустыми, сонными. В левой половине зала собрались смертные, а в правой прислушивались к биению их сердец бессмертные. Вампиры.
— Ого! — не удержался Леонард. — Калькары всегда так трапезничают, на виду у всех? Может, я сплю?
— Триста лет назад родоначальники, Магнус и Сесилия Калькары, потребовали отдавать им двоих из каждого поколения, но не в качестве обеда, а для обращения в carere morte, — засмеялся Адам. — Это посвящение очередной двойки.