Царевна из города Тьмы - страница 6
— Теперь, слепой пес, ступай к своему щенку, — повторил прежние слова хан Шахдар.
Но Равшан уже никуда не мог идти. Сердце его разорвалось от боли — нет, не от боли, от обиды на жестокость мира: он был мертв.
Шахдар не раз говорил: «Плохо, если жалостлив хан, но еще хуже, если жалостливы слуги хана». И слуги хана, не потеряв человеческого облика, утратили человеческое сердце: звериные сердца бились в их груди. Они смотрели на мертвого Равшана, как пахарь на пашшо, ибо убийство было их повседневным занятием. Один только Сакибульбуль был объят ужасом, но и он молчал, подавив слезы, подавив желание склониться к телу Равшана.
И все же добро не только сильнее зла — оно бывает и быстрее зла, и нашлось в ханской конюшне существо, которое, не боясь ярости властелина, гнева убийцы, бросилось к его жертве с лаской и состраданием. Этим существом был Гырат. Он лизнул шершавым языком мертвый лоб хозяина, он почувствовал, что перестал быть жеребенком, что с этого мгновения он стал конем. Да, он стал боевым, конем, он взвился и пробил глиняную крышу ханской конюшни. Воины выбежали на улицу и увидели Гырата, парящего рядом с облаком. И облако, и грива копя пылали на солнце.
Пораженные воины вернулись к хану и сказали свои слова. А хан ответил:
— Не велика потеря, в наших табунах найдется скакун получше. А эту падаль, — он указал плетью на мертвого Равшана, — уберите и бросьте в яму. Пойдите и умертвите его жену и ее ублюдка, если он уже родился. Не должно быть так, чтобы исполнилось желание пери, существа нечистого, а должно быть так, чтобы исполнялось каждое мое желание, ибо я — тень бога на земле!
Потом хан посмотрел на Сакибульбуля и сказал:
— Оказывается, ты проницателен, оказывается, ты истинный знаток лошадей. Назначаю тебя своим главным конюшим. Будь достойным моей милости, служи мне верно, а пока ступай с воинами, проследи, чтобы они хорошо исполнили ханский приказ.
— Сто палочных ударов я заслужил, двести ударов плетыо — малое для меня наказание, — залопотал тогда Безбородый, — ибо я, пыль под твоими ногами, осмелился с тобой заговорить, о великий хан, над ханами хан, но не лучше ли мне пойти с воинами, не лучше ли мне проверить, как они исполнят твой милостивый приказ?
— Ты пойдешь на базар новостей, — сказал хан. — Ты пойдешь и узнаешь, что говорят люди о нашем мудром поступке. А лотом пойдешь в дом этого нечестивца, этого маслобоя, и станешь хозяином дома и всего, что в нем находится.
Воины и новый главный конюший хана отправились к той, которая не знала, кого она подарит мужу, сына пли дочь, не знала, что ее дитя, еще не рожденное, никогда не увидит отца.
Ханские слуги ворвались на женскую половину дома. Там, за пологом, собрались соседки, ибо приближалось время Биби-Хилал. Поднялись в доме сумятица, женский крик и громкий плач.
Начальник воинов вынул меч из ножен. Саккбульбуль сказал ему:
— Ты отважен, как барс, твоя храбрость заслуживает песни. Пристало ли твоему славному мечу покрыться кровью женщины, опозориться убийством ребенка, еще не рожденного на свет?
Начальнику, безвестному, жестокому рабу жестокого хана, поправилась похвала Сакибульбуля.
Однако он возразил:
— Э, новый ханский конюший, стало быть, ты начинаешь службу с того, что советуешь мне обмануть своего господина?
— Нет, мы исполним приказ господина. Он повелел уничтожить все живое в доме Равшана, и мы это сделаем. Мы заживо похороним роженицу в могиле, и женщина там умрет, прежде чем она разрешится от бремени. Поступи именно так, ибо ты мудр.
Начальник воинов, падкий па лесть, принял эти слова. По его приказу воины разогнали женщин, вырыли яму во дворе и поволокли к ней обезумевшую от горя Биби-Хилал. Если б даже звери взглянули па нее в этот миг, то зарыдали бы как люди, но никто не видел ее горя, ибо лицо женщины было закрыто покрывалом. Будущую мать бросили в яму, засыпали землей и затоптали. А на земле наступили сумерки.
Воины и Сакибульбуль направились к ханскому дворцу. Стон вырывался из горла Сакнбульбуля, слезы — из глаз, но он подавил слезы и стон — не ради того чтобы поддержать честь мужчины, а ради спасения живых существ.