Царица доказательств - страница 54

— Почти каждый день, — вставила свое слово Софья Игнатьевна, — хотя не знаю, какие могли быть у них общие интересы. Софочка увлекалась фортепиано, поэзией…

— Наша дочь тоже окончила музыкальную школу, по классу флейты! — грубо оборвал ее Борис.

— Но они такие разные! — не спасовала Софья Игнатьевна. — Ваша дочь интересуется только мужчинами, вот и втянула нашу… — она расплакалась.

— Софа! — ласково упрекнул ее муж.

— Почему же такие разные девочки нашли общий язык? — спросил следователь.

— Как почему? Разве непонятно? — агрессивно начал Борис. — К красавицам всегда лепятся дурнушки. Вдруг что обломится?

— Как вы смеете! — закричал не своим голосом Леонид Павлович. — Да если б не ваша распущенная дочь…

— Тихо! — прошептал Мирошников и положил на стол фотографии.

Фотографии первой взяла Светлана, взяла несмело, страшась узнать на них свою дочь. Увидела первый кадр. Она тут же набрала воздуха в легкие, словно ей нечем дышать. Но нашла в себе силы просмотреть все фотографии, передала их мужу и осталась сидеть с закрытыми глазами. Потом фотографии попали к мужу Светланы. Он быстро пролистал их, словно банковский отчет, передал Софье Игнатьевне, потом внезапно вскочил и вцепился Светлане в горло.

— Я убью тебя! Слышишь, я тебя убью!

Его глаза, налившиеся кровью, казалось, не видели ничего. Светлана начала задыхаться, и Бориса выволокли из комнаты.

— Я не хочу смотреть эти фотографии, — заявила Софья Игнатьевна, которая словно не видела потасовки, и протянула пачку следователю. — Сонечка на дискотеке, она скоро вернется. Зачем мы сюда пришли? — невинно обернулась она к мужу.

Леонид Павлович взял пачку из ее рук. Обстоятельно, как и следует счетоводу, он обследовал каждый снимок. Его лицо можно было бы назвать беспристрастным, если бы из глаз не катились слезы. Он отдал пачку следователю.

— Это они!

— Да, — скорее выдохнула, чем сказала Светлана.

— Пожалуйста, уберите Софью Игнатьевну, — попросил Леонид.

Ее вывели.

— Кто это сделал? — прохрипел он.

Светлана сидела, словно немая. Только глаза начали блестеть еще больше.

— Над этим мы работаем, Леонид Павлович! Мы обязательно найдем преступников!

По лицу Леонида Павловича продолжали катиться слезы.

— Мальчишкой войну прошел, имел ранение, потом работал, как проклятый… Встретил Софочку… Семнадцать лет мы молились, чтобы у нас был ребенок… Потом родилась наша Софочка… И вот… за что же ее так?

— Мы обязательно найдем преступника, Леонид Павлович!

— Найдете, не найдете… знаю я наш суд… Получит наказание в семь лет… Выйдет, здоровый еще, молодой… — Он встал и обернулся к следователю. — Разве за это можно наказать? Какой мерой это судить? Покажите в кодексе!

— Я сделаю все, чтобы преступник получил по заслугам! — пообещал Мирошников.

Светлану пришлось отправлять на «скорой». В себя она так и не пришла.

Дима писал статью четвертый день подряд. Материала было слишком много, приходилось постоянно сокращать, чтобы остаться в формате. Но в то же время хотелось, чтобы была отражена вся суть происходящего на отечественном пиратском рынке, и в первую очередь — четко названы имена главных действующих лиц. Настолько четко, чтобы не оставалось сомнений.

И все же Дима думал, что одной статьи будет недостаточно. Он уже созванивался с главным редактором насчет серии из нескольких статей, дабы донести до читателей весь собранный материал, но редактор тогда ответил уклончиво. Пусть вначале изложит общую суть дела, а дальше видно будет.

Постепенно статья принимала свою окончательную форму.

Дима обвинил в распространении пиратской продукции фирмы «Кассета» и «Старт», предельно ясно обозначил цепочку, ведущую от фирм-распространителей к заводу-производителю «Арбат».

Особое внимание было уделено фигуре генерального директора Марка Андрейченко. Дима упомянул, чем должно заниматься Национальное агентство по защите авторов, чьим директором является господин Андрейченко, и чем оно в действительности занимается.

Также он не забыл упомянуть руководителя Комитета по авторскому праву Игоря Ивановича Донского и задался вопросом, почему этот человек до сих пор остается в стороне, даже не утруждаясь прокомментировать последние события.