Царство свободного ребенка - страница 20

…В области моральной путем привычки можно тоже развить много хороших качеств. Послушание, имеющее громадное воспитательное значение, – не что иное, как результат навыков, известным образом направленных с раннего детства. Уменье приучать детей к послушанию – первое звено в беспрерывной цепи влияний, воспитывающих волю и характер. Только уменье подчинить волю ребенка своей воле дает возможность матери, так или иначе, действовать на него. Без этого уменья, этой выдержки, без этой способности воспитателя никакое воспитание немыслимо, и много вреда, много горя предстоит испытать самому питомцу и в детстве, и в зрелом возрасте, если он не был приучен к послушанию, много страха и беспокойства причинит он своим близким; матери же придется пролить много горьких слез из-за его своеволия, требовательности, самодурства, эгоизма, иногда даже порочности, прямо вытекающей из недостатка послушания ребенка в детстве. Как бы страстно ни любила мать своего ребенка, сколько бы жертв ни приносила она ради его образования, он даже в зрелом возрасте, будучи развитым и образованным человеком, не сумеет их достаточно оценить, не будет питать к ней нежности, если только в детстве он не был приучен к строгому послушанию[22]…

…Нужны ли наказания, а если нужны, то как и в каких случаях их применять? Вот наиболее существенный вопрос нравственного воспитания… Между всеми проектами и теориями этого рода особенно замечательна теория естественных наказаний.

Сущность естественных наказаний заключается в том, что ребенок должен чувствовать и отвечать за все последствия своих дурных поступков. В силу этого принципа воспитатель не придумывает наказания, а берет следствие поступка и во всей простоте применяет его к ребенку. <…>

Свою теорию естественных наказаний Спенсер не обосновывает никакими научными данными, как это он делает в других случаях: в своей книге «Умственное, нравственное и физическое воспитание» он по этому поводу просто представляет ряд случаев, которыми желает убедить в законности своей системы. «Если ребенок, – говорит он, – падает или ударяется головою о стол, он ощущает боль, воспоминание о которой заставит его быть более осторожным. Если он дотронется до решетки камина, сунет руку в пламя свечи, прольет кипяток на какую-нибудь часть тела, обварка или обжог, происходящие от этого, будут для него уроком, который он не скоро забудет. Впечатление, производимое одним или двумя происшествиями такого рода так глубоко, что никто не уговорит потом ребенка пренебрегать законами своего организма». «Это не искусственно и ненужно наложенная боль, а просто благотворное обуздывание действий, нарушающих телесное благосостояние, обуздывание, без которого жизнь была бы скоро уничтожена вследствие повреждений тела. Особенность этих наказаний, если мы уже должны называть их так, лежит в том, что они суть непременные последствия действий, за которыми они следуют; они не что иное, как неизбежные реакции действий ребенка».

Конечно, самое верное и точное знание то, которое непосредственно добыто собственным наблюдением и опытом. Но невозможно дать такого воспитания, где бы все знания были непосредственно добыты лишь личным опытом. <…>

Средство заставить ребенка сдерживать свои дурные склонности – развить волю дитяти. Всякое наказание раздражает ребенка. Если оно не производит никакого действия, естественно, что воспитатель или заменит его другим, или вовсе оставит. То, что обыкновенно называют действием наказания, есть результат сильнейшего раздражения нервов, что более всего способствует ослаблению воли и притуплению чувствительности или ненормальной ее возбужденности, между тем то и другое очень вредно. Наконец, всякое наказание может, пожалуй, заставить ребенка поудержаться от дурной привычки, но никогда не вырвет с корнем порока. Ребенок, конечно, будет бояться проделывать при старших то, за что он может пострадать, но лишь только он не чувствует над собою узды, дурная страсть принимает еще более обширные размеры или является в новой форме. Зло нельзя поправить злом, то есть наказанием: история человечества говорит нам, что грубые нравы смягчались только кротостью и образованием