– Простите, – он прервал их беседу, – вы сейчас выходите?
Одна из проглаженных утюгом подняла личико.
– Уберите, пожалуйста, руку, а то дорвался до бесплатного.
Голос её был мелодичен, как визг тормозов. Как скрип несмазанных петель. Как лягушиное кваканье.
– Я могу и заплатить, – парировал он, однако руку убрал. – Только много не дам. Давайте с вами поменяемся местами.
– Наше место не хуже вашего, – возразила другая.
Автобус, кстати, уже подъезжал. Трансляция заперхала:
– Голубой сквер. На старт, внимание, марш.
Провалитесь вы все! – издал пассажир мысленный вопль. И пошёл на таран, жадно глотая воздух, прикрывая телом папку, превратив свободный локоть в штык, а сумасшедшая злость умножала его силы. И он бы точно пробился, если бы не досадная загвоздка: двери не открылись, поджала их плотная толпа. Сколько ни колотили в них стоящие на остановке люди – не помогло.
Самое обидное, что соседние двери гостеприимно распахнулись настежь, и люди там входили-выходили почти свободно. Если не считать оторванных по шву рукавов.
– Яйца! – взвизгнул женский голос. – У меня в сетке яйца!
– Чтоб вас! – немедленно откликнулся сердитый бас. – Я как раз сегодня брюки надел…
– Поздравляю! Как же вы не забыли?
Соседние двери шумно захлопнулись. Бас что-то промычал в ответ. Что-то спокойное и жизнерадостное. Дружелюбное и солнечное.
Текст предоставлен ООО "Литрес".