Цена бессмертия (сборник) - страница 10

– Я понимаю, да… – еще раз всхлипнула она и с усилием заговорила тише и ровнее: – Он заболел месяц назад, Дэн. После того как вернулся из командировки на кибернетический завод. Он там пробыл довольно долго, почти две недели, прилетел весь измученный, он очень плохо переносит гиперпространственные перелеты…

– Так он был командирован на другую планету? – спросил я. Почему-то мне казалось, что работы по созданию Е-существ должны вестись только на Земле.

– На Рамзес-2, – ответила Лотта. Я нахмурился, вспоминая, не слышал ли такое название раньше. – Не мучайся, о Рамзесах широким кругам неизвестно. Это три планеты, специально зарезервированные БЗС под строительство военных баз и заводов, о них знают только специалисты.

– Ясно, – пробормотал я. – Чем он заболел?

– Если бы я знала! – горестно воскликнула она. – Сначала я думала, что это обычная дорожная усталость – Рут восстановит силы после перелета и придет в норму. Но на следующий день он выглядел как больной сильной простудой. Насморк, опухшее горло, головная боль. Он позвонил Максу Гриппу и оповестил о болезни. Грипп прислал ему своего личного врача. Тот ничего страшного не нашел, сделал какие-то инъекции, оставил лекарства и обещал зайти через три дня. И Грегу действительно стало лучше, он вышел на работу…

– В БЗС? – на всякий случай уточнил я.

– Да, да, – раздраженно ответила Лотта. – Не перебивай. – Теперь лицо ее горело лихорадочным румянцем, глаза бегали, она говорила торопливо и быстро. – Знаешь, Дэн, есть такой тип поганок, которые, если их съесть, убивают не сразу, а в течение двух недель. Отравление ими дает такой анамнез: сначала – классическая картина резкой интоксикации, рвота и понос, потом – видимое улучшение, человек чувствует себя более или менее хорошо. Встает с постели, работает, хотя состояние – температура, общее самочувствие, пульс – лабильно, неустойчиво. Но это списывается на последствия отравления. К врачу больной не обращается. И дней через десять-двенадцать отдает концы. Потому что яд этих поганок не выводится из организма, а за две недели незаметно, почти безболезненно разрушает почки и печень.

– Ты отвлекаешься, Лотта, – сказал я. – Зачем ты мне это рассказываешь?

– Затем, – блеснула она глазами, – что с Грегом происходило то же самое. Он не простудился на Рамзесе-2. А отравился там. И когда вернулся, пережил первую реакцию своего организма на это отравление. Выражалась она в виде сильной формы гриппа или острого респираторного заболевания. А потом наступило улучшение… Понимаешь, о чем я говорю?

– Ты хочешь сказать, что твой муж сейчас умирает от каких-то трудновыявляемых ядов, которых наглотался на Рамзесе-2? – спросил я. – Но на основании чего ты делаешь такой вывод?

– Я не хочу сказать, что он умирает, – ровным голосом ответила Лотта. – Я сказала тебе, что он пропал. Я не вижу его уже третий день. И он не подает из своей лаборатории никаких признаков жизни. Но вместо него там поселился кто-то другой….

Губы ее изогнулись и задрожали, на глаза опять навернулись слезы.

– Тихо, тихо, Лоттик, – успокаивающе похлопал я ее по руке. Ее слова были похожи на бред. – Ответь мне: на основании чего ты делаешь вывод, что твоего мужа губит та самая простуда, которую он привез с Рамзеса-2?

– Потому что я видела, во что эта простуда его превратила! – воскликнула она. – После возвращения из той командировки он перестал со мной спать, Дэн, – опустив голову, призналась она. – Он всегда, даже когда засиживался до рассвета в своей лаборатории, приходил и ложился в нашу постель. С того же дня, о котором я говорю, он стал спать в подвале. И ни разу не показался передо мной обнаженным, всегда был в джемпере и джинсах.

– Это еще ни о чем не говорит, – растерянно заметил я. – Мало ли какие у твоего мужчины возникли трудности в интимном плане…

Она не слушала меня.

– А однажды ночью я услышала его шаги в коридоре. Он пробирался на кухню. Я тихо встала и выглянула из спальни. – Лотта закрыла лицо руками. – Денни, он стоял ко мне спиной, голый по пояс, в пижамных брюках. Лунный свет из окна падал ему на плечи… – Она оторвала руки от лица, и я увидел, что оно искажено гримасой отчаяния и боли. – Его спина бугрилась десятками движущихся желваков! У него под кожей ползали какие-то гады, что-то типа толстых коротких червяков!.. – Ее голос сорвался на паническое высокое шипение. – Они вырастали из его плоти, выступали под кожей и продвигались к позвоночнику! Они налезали друг на друга, желваки становились размером с кулак! Это была не спина, а скопище маленьких шевелящихся тварей!