Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь - страница 2

— Доктор задерживается, — заметил один из помощников.

— Плевать на доктора! — Воскликнул Бешеный. — Меня ещё дама ждёт! И я намерен к ней успеть — живым, раненым или даже мертвым. Начинаем!

— Да вон едет твой доктор, даже с подмогой, — второй секундант кивнул на всадников, приближающихся к пустырю со стороны центра города.

Миколас кивнул, давая согласие на немедленное начало дуэли.

Взмах… Сталь зазвенела, засвител рассекаемый ею воздух, словно праздный наблюдатель. Росчерк шпаги — соприкосновение клинков — шаг назад. Кисть легко направляла стальное жало, но противник так же легко отбивал выпады. Неистовый Бешеный рычал, осыпая Миколаса градом ударов, чередуя простые и каверзные, норовя то ранить, то выбить шпагу. И Миколас ярился в ответ, наскакивал на противника, отступал назад, уводил клинок врага в сторону, делая ложное движение. Горечь полыни оседала на языке, солнце норовило попасть в глаза, рубашка пропиталась потом. Звенела сталь, деревенела кисть, мелькали клинки в быстром смертоносном танце. За гранью незримого круга что-то принялся кричать опоздавший доктор, но дуэлянты не обратили на него внимания. Следом запричитала женщина.

Злата?

Помимо воли Миколас на секунду отвлекся, выискивая глазами в толпе людей женский силуэт. Как узнала? Зачем приехала? Одно мгновение промедления — и плечо пронзило болью. Лейтенант, чуть ли не вывернув собственную кисть, отвёл руку врага в сторону, скользнул острием по бедру Бешеного.

— Остановитесь! Именем закона!

Наконец слова приобрели смысл. Дуэлянты дружно сделали шаг прочь друг от друга. Бешеный небрежно прикрыл ладонью кровоточащий порез.

— Что случилось, уважаемые?

Один из людей в форме отдела правопорядка выступил вперёд.

— Вы арестованы! Оба! За нарушение закона о запрете дуэлей! Кто был зачинщиком?

Миколас уже шагнул вперёд, чтобы сказать: "Я!" — но сид Блуд его опередил.

— Почтенные! — рассмеялся он. — Какая дуэль? Мы просто устроили разминку. Это вроде бы не запрещено законом.

— Разминку? — скривился охранник правопорядка. — На пустыре, на рассвете? Очень смешно!

— Что же тут смешного? Юноша служил при генерале Гарне, а тот известен своей любовью к утренним тренировкам. Вот мы и решили продолжить добрую традицию. А где утром звенеть шпагами, как не в отдалении от домов добрых горожан?

— В таком случае, вам ничего не стоит проехать с нами, чтобы уладить некоторые формальности.

Бешеный лениво шагнул к своему коню.

— Ну если вы очень настаиваете!

Миколас набросил на плечи сюртук и тоже вскочил в седло. Плечо прострелило болью. Но весьма терпимой. "Царапина!" — отмахнулся молодой человек от мыслей о немедленной перевязке и пришпорил коня. Позади него пристроились двое всадников в форме, впереди скакал Бешеный, перед ним — ещё люди из охраны правопорядка.

Начало дня не предвещало Миколасу ничего хорошего.

— А у вас тут целый набор! — довольно усмехнулся в седые усы следователь. Дон Оддин, уже с перевязанным плечом, сидел перед следователем на трёхногом табурете в состоянии полной растерянности.

— Набор чего? — не зная, имеет ли он право задавать вопросы, все же спросил Миколас.

— Всего! — хлопнул ладонью по столу следователь. — Сегодня утром — дуэль, а ведь действие сие запрещено законом, вам ли не знать! Вчера пропала внучка доны Милены Слав, которая, судя по докладу одного из наших людей, называла вас убийцей ее бабушки. А утром нам поступило заявление от девицы Златы нис Вер, в котором вы указаны как личность, совершившая над почтенной нисой акт насилия.

Миколас затряс головой. Ничего непонятно! Бред какой-то! Вероятно, сказывалась потеря крови.

— Повторите, пожалуйста.

Следователь повторил. Потом ещё раз. И даже милостиво зачитал обращение девицы нис Вер. Оба. И к канцлеру, и к отделу охраны правопорядка.

Миколас молчал. Следователь что-то говорил, советовал, потом кричал, но молодой человек не слышал его, не понимал сказанных слов.

" …Милый Иги, ваша брезгливость и пренебрежение мною ранили меня в самое сердце… невинная жертва… мне нет жизни, если вы по-прежнему сочтёте меня падшей обманщицей, предавшей ваше исключительное доверие… с трепетом и надеждой взываю к вашей милости и той капле любви, коей я недостойна, но все же которую получила с ваших уст… прошу заступничества и справедливости… о, мой канцлер… ваша навеки…"