Цена первой ночи - страница 7
Мы образовали весьма живописную скульптурную группу, которую приметила Катя, выходя из комнаты. И спросила:
– А чего вы тут застыли? Ариш, что ты там нашла?
Разглядев находку, Катерина издала вопль, напомнивший мне сирену противопожарной безопасности, которую включали у нас в городе иногда, чтобы проверить работу оборудования. Даже подъём на третьей ноте был точно такой же – высокий и стабильный. Ящерица припала к полу и юрко побежала к двери жильца. Ариша вздрогнула и огорчилась вслед:
– Лялиська… Мама пугала.
– Не смей трогать эту гадость! – взвыла Катя, хватая мелкую на руки. – А вы… Вы! Я не понимаю подобной безответственности! Запирайте ваше чудовище в клетку! Люба! Как ты могла пустить в квартиру человека с животным?! Ариша больна, вдруг с ней случится приступ?!
– Тётя Юба, хацю Лялиську! – проныла мелкая, и я со вздохом улыбнулась ей:
– Мама сказала нельзя, значит, нельзя. Пойдём, я тебе какаушку сделаю! А потом будем сырники месить.
– У меня самого чуть приступ не случился, – буркнул Николай, поспешно ретируясь вслед за Лариской. – Простите.
Опять извиняется… Вот же! Лучше бы следил получше за своей зверюгой!
В два я увернула воду под кипящими пельменями и пошла в коридор. Постучавшись в дверь жильца, громко спросила:
– Николай, ты обедать будешь?
Шаги. Дверь открылась, и жилец высунул голову:
– А если буду?
– Тогда прошу на кухню.
– Приглашаешь? Кто платит за банкет?
– Не банкет, а всего лишь пельмени, – я пожала плечами.
– Темнота-а-а… – он покачал головой и отмахнулся: – Всё, иду.
Повернувшись, я наткнулась на сестру. И испугалась:
– Кать, ты чего?
– Аришка!
Катя тряслась мелкой дрожью и кусала губы. Я схватила её за плечи и встряхнула легонько:
– Чего?
– Приступ у неё, опять! Задыхается!
– Собирай ребёнка, а я в «Скорую» звоню.
Внутри всё всколыхнулось, залило жаром и опало. Так, мобильник. Выключить пельмени. Номер сто двенадцать. Полис, паспорт, папка с Аришиными выписками…
– Блинский блин!
Скорая занята!
– Что случилось?
Николай заглянул на кухню и стал свидетелем, как я нервно тыкаю в сенсорный экран. Бросила коротко:
– У Арины приступ, а Скорая не отвечает!
– Я отвезу, спускайте её в машину!
– Да не надо, ответят же…
– В машину! – рявкнул Николай и скрылся.
Зажмурившись, я приняла решение. Пока Скорая приедет… Даже с мигалкой… Пока разберутся, куда везти… На машине будет быстрее.
– Катя! Готовы? В машину, давай, давай!
– А Скорая? – замороченная сборами Катька держала в охапке синеющую Аришку, которая хрипела с каждым вдохом и выдохом и только цеплялась за куртку матери скрюченными пальчиками.
– Не спорь, бегом!
В машине Николай спросил, заводя мотор:
– Куда едем?
– В первую детскую, знаешь? Тут недалеко, на Авангардной!
– Понял.
До больницы мы домчались, наверное, даже быстрее, чем довезла бы Скорая. Николай вполне мог бы принять участие в ралли Париж-Дакар, думала я, отчаянно цепляясь за поручень на дверце. Катерина рыдала в голос, пугая Аришку, которая единственная вела себя молодцом.
После моего крика «Ребенку плохо!» в приёмном покое каталка появилась в течение нескольких секунд, молодой врач принял папку с документами и попытался выспросить у Кати симптомы, но мне пришлось отпихнуть невменяемую сестру:
– У неё АЛА с ДМЖП, единственный желудочек, ждём операцию Фонтена в Германии, внезапно стало плохо.
– Спасибо, ждите в приёмном покое.
И я, проводив долгим взглядом каталку, вернулась к Николаю, который растерянно топтался посреди помещения:
– Всё, теперь только ждать.
– Ну, будем ждать, – кивнул он, присаживаясь на скамейку.
– Не, мне надо домой, переодеться и на работу.
– Уверена? Может, отпросишься?
– А деньги кто мне заплатит, если я отпрошусь? Давай уж, вези меня домой.
Оставлять Аришку и Катю, конечно, не хотелось. Но выбора у меня не было. На кого надеяться, кроме как на себя? Надо собирать на операцию, нам не хватает совсем немного…
Уже в квартире я ахнула, вспомнив:
– Пельмени! Я выключила пельмени или нет?
– Судя по отсутствию запаха гари – выключила, – усмехнулся Николай и пошёл в свою комнату. Я же бросилась на кухню. Выдохнула: газ и правда не горел. Как говорила Катька, у меня не мозги, а калькулятор. Но, убей бог, не помню своих действий. Ладно, и то хорошо. Только пельмени совсем размокли, превратившись в склизкую массу с комочками фарша. Пришлось вылавливать всё это безобразие шумовкой прямо в помойное ведро.