Цена Жизни - страница 14

До Захара только сейчас дошел смысл просьбы Григория Ивановича и той шутки, что он разыграл, и, оставшись один на один с лошадьми, рассмеялся. И внезапно слеза радости или печали скатилась с его впалой щеки.

Когда Семка с Григорием Ивановичем пришли в помещичий дом, Поля встретила их с нескрываемой радостью:

— А, это мой дружок Семушка, которого я когда то нянчила, но поправив себя, сказала:

— Нет, это не Семушка, это настоящий маленький мужичек Сема!

С этими словами она протянула Семке большую книгу, на обложке которой было написано — «А.С.Пушкин».

— Ты знаешь этого поэта и писателя, Сёма, — спросила Поля.

— Да, я знаю его, — ответил Семка, и добавил, — я даже знаю его стихотворение «Зимнее утро» и могу его рассказать без запинки.

— Нет, не надо, я верю тебе, ты молодец, — добавила Поля, — И ещё я хочу подарить тебе рубашку.

Поля достала из шкафа сверток, развернула его и Семен увидел красивую рубашку цвета голубого неба с белыми разводами. Поля приложила рубашку к плечам Семена и сказала:

— Ну, ничего, через год будет как раз. А это подарок твоей маме, небольшой цветастый платок…

Поля завернула подарки и отдала Семке сверток.

Григорий Иванович провожая Семку, тихонько ему сказал, чтобы не услышала Поля:

— А завтра мы с тобой будем купать и Лорда и Беса в речке. Верховым лошадям, как и рабочим, это очень необходимо…

Так пролетели лето и осень. А зимой попробовали запрячь в легкие сани Лорда для прогулки Поли, — она была беременна и весной должна родить.

Григорий Иванович всё реже и реже появлялся на конюшне. Все заботы по управлению большим хозяйством легли на его плечи.

Весной Поля родила девочку и назвали ее Машей. Даша, узнав, что у Поли родилась девочка, сама напросилась быть нянькой у Поли и во всем ей помогать. Даша стала жить в помещичьем доме, а Семен полностью заменил маму на конюшне. Илья Андреевич был очень доволен, и даже как то внешне преобразился. Раньше он ходил хмурый и невеселый. А когда родилась внучка, он будто бы и моложе стал, — это же продление рода Старовойтовых.

Семке исполнилось четырнадцать лет, но выглядел он немного старше. Скотники перестали называть его Семкой, а стали звать Семеном, ведь кончилось его детство и юность, и он вступил во взрослую жизнь.

И Даша решила отметить день рождения сына, хотя это было и не принято в крестьянских семьях, но она видела, как это происходило в более зажиточных семьях. Для этого Даша отпросилась у Поли на один день, она заранее приготовила бутылочку медовухи и решила пригласить Захара Матвеевича-конюха, посидеть вечером и поздравить Семена с днем рождения. Утром она пошла в общую прачечную, чтобы постирать ту красивую Семкину рубашку и еще кое-какое белье. Она два года не стирала эту рубашку, боясь испортить цвет, а тут решила, — пусть Семен посидит за столом в чистой рубахе.

Когда Даша стала стирать свое белье, пришла ее подруга, скотница Нюра, та тоже решила постираться. Они разговорились, и Даша сказала, что ее сыну Семке исполнилось 14 лет, и она решила отметить ему день рождения и конечно в чистой рубахе. Нюра на это тоже сказала, что её Дуняшке исполнилось 10 лет и хитро улыбнувшись, добавила:

— Может быть, мы с тобой Даша, когда-нибудь и породнимся.

— Может быть…. Пути Господни неисповедимы, — ответила Даша.

В последнее время она стала часто вспоминать Бога.

Постирав белье и рубашку, Даша решила сходить на речку и это всё прополоскать, чтобы Семкина рубашка пахла речной свежестью, благо речка недалеко и ледостав уже прошел.

Нюра решила своё белье тоже прополоскать. И она сказала Даше:

— Ну, ты иди, а я следом за тобой, вот только это достираю…

Даша положила мокрое белье в ведро и не спеша пошла на речку. Подойдя к мосткам, Даша увидела, что большая вода еще не ушла и немного заливает мостки. Она оставила ведро на берегу, взяла Семкину рубашку, шагнула на мостки и, поскользнувшись, очутилась в воде.

Даша испугалась, и очутившись по шею в ледяной воде, она лихорадочно стала хвататься руками за края мостков, чтобы подтянуться и выбраться из воды. Но руки ее стали неметь и скользили по набухшим доскам. От страха и в отчаянии Даша стала кричать: