Церковнославянский язык в Киевской Руси X—XI вв - страница 5

183. Распространение христианства в Киевской Руси с первой половины X в. с совершенной несомненностью свидетельствует и о появлении в ней с этого времени церковнославянских литературных текстов, по меньшей мере текстов церковнолитературных. О наличии богослужения на церковнославянском языке в Киевской Руси X в. свидетельствует булла римского папы об учреждении епископом кафедры в Праге (в Чехии), изданная между 954 и 972 гг.; в этой булле папа требует от чехов, чтобы они отправляли богослужение на латинском языке и не следовали в этом отношении болгарам и русским, у которых богослужение отправляется на славянском языке.

184. В 988 г. при князе Владимире христианство становится государственной религией Киевской Руси и начинает получать широкое распространение. С этого времени начинается, естественно, всё более интенсивное развитие письменности. При Владимире по его распоряжению отдают в „книжное учение“ детей знатных киевлян; обучают их, конечно, церковнославянской грамоте.

185. Итак, литературные тексты на церковнославянском языке появляются в Киевской Руси с первой половины X в. Однако никаких подлинных литературных памятников от X в. до нас не дошло. Неизвестны также и поздние списки (копии) подобных памятников. В XI в. литература на церковнославянском языке достигает уже большого развития: появляются такие блестящие писатели, как автор „Слова о законе и благодати“ Иларион, но и от XI в. сохранилось лишь ничтожное количество подлинных литературных памятников и то почти исключительно церковно-богослужебных. Вследствие пожаров, междоусобных войн князей, монголо-татарского нашествия погибло подавляющее большинство древнейших литературных документов; чем древнее эпоха и чем меньше было, следовательно, самих памятников, тем, естественно, меньше сохранилось их до наших дней. От самого древнего периода, от X в., не сохранилось, как мы видели, ни одного литературного памятника.

186. Древнейшим известным нам в подлиннике литературным памятником Киевской Руси является знаменитое Остромирово евангелие. Оно переписано в 1056—1057 гг. со старославянского оригинала диаконом Григорием по заказу новгородского посадника Остромира. Григорий переписал подлинник с большой тщательностью, и в этом смысле Остромирово евангелие справедливо относят к собственно старославянским (а не церковнославянским русского извода) литературным памятникам. Но, с другой стороны, в языке Остромирова евангелия всё же отчётливо сказывается рука русского человека; это особенно относится к собственной приписке Григория, сделанной им в конце евангельского текста по окончании работы. В этом смысле Остромирово евангелие является древнейшим известным нам в подлиннике памятником письменности русского языка. Понятно, какую громадную историческую ценность оно представляет для нашего народа. Ценность Остромирова евангелия увеличивается ещё и отличным качеством его графического оформления, которое свидетельствует об очень высоком уровне художественной культуры в Киевской Руси середины XI в. Как драгоценное национальное достояние, Остромирово евангелие бережно сохраняется в Ленинградской государственной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина.

187. Содержание церковнославянских литературных текстов в Киевской Руси не является узко церковным, церковно-богослужебным. Наряду с собственно богослужебными текстами мы встречаем здесь и церковную беллетристику, жития „святых“, среди которых имеются не только переводные или списанные с болгарских оригиналов, но и оригинальные (например, „Сказание о Борисе и Глебе“, „Житие Феодосия“). Встречаем и переводную историческую беллетристику („Александрия“, „Повесть об Акире Премудром“ и др.), в Киевской Руси была переведена на церковнославянский язык известная греческая хроника Георгия Амартола; древнейшие летописные записи делались также на церковнославянском языке. Переписанный с болгарского церковнославянского оригинала для киевского князя Святослава Изборник 1073 г. был чрезвычайно разнообразен по своему содержанию и представлял собой своего рода научную энциклопедию, включая, например, даже вопросы теории словесности. Таким образом, церковнославянский язык Киевской Руси вовсе не был узко специальным языком церкви, обслуживающим только потребности религиозного культа и церковной проповеди.