Чародеи - страница 12

— Давай, ребята, не трусь! — подбодрил Лаврик из-за забора Гошу и Рыжика.

Гоша и Рыжик перемахнули вслед за Лавриком через забор. И только они вместе очутились за забором киностудии, как на них мгновенно, откуда ни возьмись, налетела свора собак.

— Аааааа! — закричали Лаврик с Гошей и помчались к корпусам киностудии быстрее ветра. Они так испугались, что даже не подумали о судьбе единственной девочки, которая была среди них, оставив ее одну среди своры собак. И только добежав до здания киностудии, они вспомнили о Рыжике. Они оглянулись и увидели, что Таню вовсе не разорвали на кусочки собаки. Она стояла, и по очереди гладила то одну, то другую собаку, которые от удовольствия повизгивали. Затем Рыжик потрепала самую здоровую собаку по голове и спокойно направилась в их сторону. Ребята замерли, ожидая приближения не только Рыжика, но и вместе с ней своры собак. Но собаки не двигались, провожая Рыжика внимательным взглядом. Подойдя к ребятам, Рыжик оглянулась, помахала собакам рукой, и те, словно поняв ее, побежали дальше обсматривать территорию киностудию.

— Эх, вы! — только и сказала Рыжик Лаврику с Гошей.

— Вот что значит сила женской красоты, — изрек Лаврик.

Рыжик посмотрела на Лаврика, но ничего не сказала — комплименты она любила.

Ребята прошли вдоль здания киностудии и увидели рядом открытую площадку, где проходили съемки какого-то фильма.

— Это то, что нам надо! — воодушевился Лаврик. — Вперед!

Ребята направились к съемочной площадке. Подойдя ближе, они увидели режиссера, который стоял возле камеры с оператором, нервно курил и кричал на мужчину и женщину, которые сидели за столиком в центре бутафорского сада, мужчина — во фраке, женщина в белом платье и шляпке.

— Не понимаю, не понимаю, как снимать! Каждый раз, как первый! — Режиссер, как показалось ребятам, был очень сердитый.

Ребята стояли и наблюдали, как режиссер ругался с оператором, потому что тот выбрал неправильный ракурс. А еще мужчина и женщина за столиком — актеры — не так, оказывается, сидели. А осветитель, после того, как вчера отметил день рождения своей бабушки, все время светил прожектором не в ту сторону, которую было нужно…

В общем, судя по словам режиссера, все было не так, как ему хотелось. А на съемочной площадке у людей уже были очень усталые лица.

Ребята переглянулись удивленно, и Гоша сказал:

— Нда-а, вряд ли тут с нами будут делиться опытом. Пойдемте отсюда, а то еще и мы «получим» под горячую руку.

Тут режиссер отошел от камеры и увидел притихших ребят.

— А вы тут что делаете? — посмотрел на них грозно режиссер. — Из массовки?

— Нет, — пролепетал Лаврик. — Мы пришли сюда посмотреть, как вы снимаете фильм, так сказать, перенять опыт, потому что хотим снять свой.

Режиссер внимательно посмотрел на ребят, и к их удивлению не закричал, не затопал ногами, как они предполагали, а, глубоко вздохнув, сказал:

— Ладно, ребята, наблюдайте, раз уж оказались здесь. Но хочу вам сказать одно: съемки фильма — это искусство, большая, кропотливая работа. Чтобы снять по-настоящему хороший фильм, одних наблюдений мало. Необходимо учиться этому долгое время, и только лишь тогда пробовать себя.

Режиссер отошел от ребят, и они получили возможность спокойно наблюдать за съемками.

— Продолжаем! Не расслабляться! — захлопал в ладоши режиссер, и направился в сторону оператора.

Ребята до позднего вечера пробыли на съемочной площадке. Они внимательно наблюдали за режиссером, оператором, актерами, осветителями, другими работниками съемочной площадки. Видели, как снимали дубли, как затем пересматривали отснятый материал, и вновь переснимали тоже самое. Как гримеры накладывали грим актерам. Как осветители устанавливали свет. Как режиссер вытирал пот со лба и постоянно курил. Видели, как актеры входили в роль и ощущали себя единым целым со своими персонажами.

— Да, — сказал Лаврик, когда они втроем покидали территорию киностудии. — Оказывается не так все просто, как это нам представлялось. Искусство — это не сиюминутное дело. К тому же, искусство не терпит фальши. Так что, не сможем мы снять настоящий фильм.