Чародейка из Вавилона - страница 10

– Добрый день, – я формально улыбнулась и села на стул для посетителей. Обо мне уже должны были доложить, и видимо, сделали это, минуя секретаршу.

– Рина? Ты что-то хотела?

Моя улыбка скисла.

Тетя Жанна была близкой подругой моей матери еще с замшелых времен существования Московской Академии. И, как бы мне это не было неприятно, личного и абсолютно предвзятого отношения тут никак не избежать.

Когда-то она тоже была целителем, но, как и многие другие, кому приходилось работать на территориях с повышенной маградиацией, в значительной мере утратила свои способности.

– Да, – сказала я и перевела взгляд на дверь.

Почти сразу на ее столе ожил коммуникатор, и меня пригласили в кабинет.

***

От взгляда льдисто-голубых глаз Талия Джонаса, Главы Органов Магического Правопорядка Возрожденной Империи, начинали дрожать самые стойкие, самые жесткие и самые бесстрашные генералы. Крысы из консервов и окраин Вавилона выдавали самые потаенные секреты и сдавали своих нечистых на руку друзей, а дикие, бывало, начинали орать от ужаса, сходили с ума и умирали на месте.

От взгляда льдисто-голубых глаз Талия Джонаса, Главы Органов Магического Правопорядка Возрожденной Империи, я и сама была готова умереть на месте. Но отнюдь не от ужаса.

Обожемой. Он великолепен.

Талий Джонас поприветствовал меня кивком и указал на стул возле длинного стола для совещаний.

Обожемой. Я буду с ним работать.

Я улыбнулась – в ответ на его не-улыбку, он не улыбался почти никогда – и уверенной грациозной поступью прошла на предложенное место.

Собеседование началось.

– Как ваша практика, Рина? – от негромкого голоса по спине пробежали мурашки.

– Замечательно, господин Джонас. Работала у Дамбы и в консервах. Было… познавательно.

Он с задумчивым лицом сложил пальцы домиком. И следующий вопрос скорее относился к Рине-другу детства его сына, чем к Рине-идеальному секретарю главы ОМП.

– Вы виделись с Вадимом?

– На практике у нас была общей только последняя неделя. В Вавилоне мы виделись дважды, последний раз сегодня на вводных занятиях, – четко ответила я. Вопрос мне не слишком понравился. Он мог значить, что Талий Джонас относится ко мне не особенно серьезно. Я даже заволновалась – а вдруг он меня не возьмет, несмотря на просьбу дяди, который еще, кстати, не вернулся, чтобы быть сейчас моей поддержкой. Сейчас расспросит про Вадю и отправит, придумав вежливый предлог для отказа.

– Вам он не показался странным?

Я тихонько вздохнула и не сразу ответила. Сказать, что его сын не просто странный – с ним ЯВНО что-то не то? А если обидится? Но и соврать, что не показался – откровенно глупо. Если уж даже он заметил…

– Показался. Вадя часто витает в облаках.

Я решила умолчать об околореволюционных рассуждениях Вади о диких и каторжанах и, тем более, о Лис, кем бы он ни был. Все же хотелось бы думать, что мы друзья, а выдавать тайны друга считается неправильным. Только как соблюсти этот баланс, когда о его тайнах расспрашивает сам Талий Джонас?

– Вы не знаете, что с ним?

– Нет. Он последнее время очень скрытен. Тем более мы не виделись все лето, за это время он как будто отдалился.

Талий Джонас задумчиво смотрел на меня взглядом анаконды. Я пыталась сохранять невозмутимость, хотя мне отчего-то стало немного жутко.

– У меня к вам личная просьба, Рина, – вкрадчиво произнес Талий Джонас, и его лицо, мне показалось, стало немного мягче. – Вы мне всегда казались очень надежным и здравым человеком, и пока Вадим находился под вашим влиянием, я был за него спокоен.

Повисла пауза, и мне показалось, я начала догадываться, куда он ведет.

И угадала.

– У вас ведь был роман? – спросил он после небольшой паузы.

Черт.

– Четыре года назад. Мы остались друзьями. И теперь дружим, – с небольшим нажимом выделила я, потому что его просьба уже прозвучала, хоть и не была явно сформулирована. Надеюсь, мой отказ он тоже понял.

Он едва заметно кивнул.

– Я рад вашей дружбе. Вероятно, вы за него беспокоитесь и постараетесь выяснить, что с ним происходит.

Просьба в просьбе.

– Я уже работаю над этим, – само собой разумеющимся тоном сказала я.

Черт-черт-черт. Нужно было работать над этим втрое усерднее. Теперь я кажусь другом-которому плевать. Это совсем нехорошо. Потому что, во-первых, мне не плевать, просто пока были другие заботы, а во-вторых, я не должна так выглядеть – по крайней мере, точно не перед Талием Джонасом.