Час великого волшебства - страница 17

– А ведь и правда вкусно. Пойдём, брат, поедим, а то я голоден со вчерашнего дня.

После плотного обеда воронёнок предложил Крону слетать к своей стае.

– Не могу, у меня задание, – сказал Крон.

– Какое задание? – спросил воронёнок.

– Секретное… – таинственно сказал Крон.

– А мы ненадолго, да и лететь недалеко. Посмотришь, где наше гнездовье, потом будешь залетать в гости, – настаивал воронёнок.

– Ну, разве что ненадолго…– согласился Крон, – только ради тебя.

Увидев воронёнка в обществе незнакомого ворона, вся стая притихла и собралась вокруг них. Крон не ожидал такого внимания. Он быстро пригладил перья, и, решив блеснуть воспитанием, стал галантно раскланиваться перед местными воронами. Безусловно, он сразу же очаровал всех молодых вороних, а одна из них так ему понравилась, что он, не откладывая, предложил ей своё крыло и сердце.

– Но ты же не собирался оставаться в стае… – сказал воронёнок.

– Пойми меня, брат, мне скоро исполнится… – начал объяснять Крон, но, оглянувшись на молодую ворониху, запнулся, потом продолжил: – ну, неважно сколько, лет, а я ещё ни разу никого не любил. И вот, когда моё счастье так близко, могу ли я от него отказаться? К тому же, мадам бывает так зла и несправедлива, боюсь, однажды она и правда скормит меня кошкам. Одним словом, дорогой мой друг, решено, я остаюсь! Скажи мне, у кого я должен попросить руки, то есть крыла, моей очаровательной вороночки?

– У Старого Ворона, летим к нему, – сказал обрадованный воронёнок.

Старому Ворону тоже понравился элегантный, хорошо воспитанный Крон. Соглашаясь отдать за него молодую ворониху, Старый Ворон растрогался, и, слегка прослезившись, сказал:

– Именно таким я мечтал видеть своего любимого воронёнка, пропавшего сто лет назад. Я до сих пор помню его до последнего перышка и маленького, кривого коготочка.

– Какого коготочка? – неожиданно заволновался Крон.

– На заднем пальчике его левой ножки был кривой, загнутый влево коготок, – сказал Старый Ворон, утирая слезу.

– Не таким ли был его коготок? – спросил Крон, показывая левую ногу с кривым когтем.

– Да – да, именно таким…– сказал Старый Ворон, не веря собственным глазам, и воскликнул, – Сынок!!!

– Отец!!! – вскричал Крон, и они бросились друг другу в объятия.

Старый Ворон и Крон долго благодарили воронёнка за то, что он помог им встретиться. Ведь этого не случилось бы, если бы он не имел доброго, отзывчивого сердца и равнодушно пролетел мимо Крона. И вся стая радовалась вместе с ними.

Тут же было решено отметить сразу два события – счастливую встречу отца с сыном и свадьбу Крона с молодой воронихой.

Крон, конечно же, прифрантился, как мог. Он тщательно вычистил перышки, когти и клюв, снял с ноги передатчик и повесил себе на шею, вместо бабочки. Получилось очень красиво.

А вездесущая сорока, услышав о счастливом событии, покопалась в своих сокровищах и принесла в подарок невесте чудесное ожерелье и кусочек белого капрона.

Сорока сама надела ожерелье на шею молодой воронихе. А из капрона подруги сделали для неё красивую фату. Такой очаровательной невесты в вороньей стае не было никогда.

И тогда ликующая воронья стая поднялась в воздух и закружилась над лесом с таким шумом и гамом, что его услышала вся округа.

Услышал её и Великий Вогул. И не только услышал, а и увидел шумную толпу на огромном экране своего телевизора.

– Воронья стая снова кружит над лесом – сказал он, – неужели близится заветный час?

– Да, но сегодня стая поднялась не для того, чтобы прославить воронёнка, – сказала волчица Фиона, его верная помощница, – она кружит в честь возвращения в стаю сына Старого Ворона, Крона, посланца Гермены, и его свадьбы с молодой воронихой.

– Увести посланца Гермены в свою стаю! Вернуть отцу его сына! Помочь встретиться двум влюбленным сердцам, пусть даже и вороньим! Не кажется ли тебе, Фиона, что это прекрасно? – сказал Великий Вогул, глядя на волчицу

– Да, это прекрасно, Повелитель, – ответила волчица.

И никто из них не заметил, как маленькая летучая мышь, висевшая под сводом пещеры среди сотен других, потихоньку выбралась сквозь узкую расщелину на улицу.