Часовые времени. Незримый бой - страница 8

стр.

– Надо распороть подкладку моей гимнастерки, – тяжело проговорил Алексей, пытаясь перевести дух и хоть немного прийти в себя.

– О как! Что ж это я сразу не догадался? – искренне расстроился старлей. – У вас же, фрицев, всегда так. Эй, Неумоин, а ну-ка пособи шпиону.

Один из автоматчиков отложил оружие и, потянув из ножен на поясе финку, молча направился к Белугину. Несколько быстрых движений, и вот уже особист развернул шелковый лоскуток. Внимательно прочел. Потом еще раз. Нервно сглотнул, замахал руками на автоматчиков:

– Пошли прочь!.. Быстро, кому говорю! – И растерянно повернулся к Алексею. – Я же не знал… Честное слово не знал, товарищ капитан государственной безопасности…

Евгений. 1906

В Петербург он прибыл поздно вечером. Путая следы, точно заяц, сменил несколько извозчиков, и только через сорок минут добрался до конспиративной квартиры, расположенной в большом пятиэтажном доме. Встречал его самолично один из руководителей организации, товарищ Аристарх, кряжистый, седой как лунь старик с окладистой бородой. Внешне благообразный, с ясными лучистыми глазами ребенка, ужасно похожий на священника, он славился крайне радикальными взглядами, патологической подозрительностью, беспощадностью и полнейшим равнодушием к проливаемой по его приказам крови. Белугину стоило больших усилий оставаться корректным и спокойным при общении с этим упырем.

– Как доехали? – Старик уперся в Евгения пронзительным испытующим взглядом. – Надеюсь, проблем при пересечении границы не было?

– Все в порядке, – поспешил успокоить его Белугин. – Товарищи из парижского отделения снабдили меня вполне надежными документами.

– Деньги привезли? Мы тут страсть как нуждаемся в деньгах!

– Ах, ну что вы так сразу набрасываетесь на Эжена? Дайте ему хотя бы раздеться! – Миловидная стройная брюнетка, выглянувшая в прихожую, улыбалась так открыто и заразительно, что Белугин не удержался и радостно засмеялся в ответ.

– Ольга! И ты здесь? Вот уж не ожидал тебя увидеть – говорили, что ты скрываешься после акции в Одессе где-то на юге, в поместье богатого немца-колониста?

– Ах, он оказался решительно невозможен. Все время приставал с предложениями руки и сердца. Пришлось сбежать от него по-английски. Фи! – Брюнетка капризно надула губки. – Впрочем, что это мы стоим в дверях? Пойдемте лучше чай пить.

В комнате было сильно накурено. За круглым столом, на котором в живописном беспорядке громоздились всевозможные бутылки, свертки, грязные тарелки и наполненные доверху пепельницы, сидели хорошо знакомые Белугину инженер Тарасевич и молодой человек во флотском мундире, скрывающийся за звучным псевдонимом Нельсон.

«Э-ээ, похоже, я прибыл очень вовремя! – моментально сообразил Евгений. – В таком составе комитет может собраться только для одной цели – подготовка к акции. Что ж, значит, расчеты Службы оказались верными».

После того как Белугин окончил доклад о своей заграничной поездке, товарищ Аристарх на правах старшего изложил основные цели заседания.

– …Зимнее выступление окончилось полным провалом. Хотим мы того или нет, но активность рабочих в последние несколько месяцев заметно пошла на убыль. В городах свирепствует охранка. Многие наши ячейки разгромлены, уничтожены несколько подпольных типографий, полиция захватила созданные с таким трудом склады оружия. Я бы сказал, что наблюдается известное желание части ранее сочувствовавших нашему движению теперь отойти в сторону, дистанцироваться от нас. Мы не можем допустить этого! Необходимо не только напомнить о себе, но и продемонстрировать нашу силу, нашу решимость продолжать борьбу, а главное, привязать к себе всех колеблющихся и сомневающихся. Я думаю, что большая кровь, акт устрашения, как нельзя лучше подходит для этого…

«Вурдалак. Самый настоящий вурдалак, – мрачно думал Евгений, рассматривая спокойное лицо Аристарха, говорившего о по-настоящему страшных вещах совершенно спокойно и даже равнодушно. – А вот интересно, если сейчас достать револьвер и перестрелять всю эту шатию-братию, а его оставить на закуску – будет просить пощады или нет? Пожалуй, что нет – настоящий фанатик. Раньше такие на плаху шли не колеблясь и не раскаиваясь, так этот такой же. Черт, аж руки чешутся в них барабан разрядить!»