Часть 8: Между свечой и звездой - страница 2

— У нас договор, если помните. Никаких душ от моего народа. Ни одной, пока я жив! Вы единственное средство удержать мой народ вместе, и я не хочу, чтобы они ненавидели вас. Отныне любой, кто ослушается моих приказов, должен быть казнён. Включая вас, мой друг. Охотник за душами или минбарец… я правлю здесь.

— А его… коллекция?

Синевал помедлил. - Сохраните её, кроме души минбарки. Она должна быть освобождена, но остальные будут возвращены в Собор.

— Я понял. Благодарю вас.

Проблемы…

Чуть раньше с ним связалась Катс. Она и Сеч Дархан сделали всё, что смогли в мире убежища виндризи, и связались с одной из немногих оставшихся свободными минбарских колоний в секторе 27. Корабли с беженцами отправлялись и туда, но многие из них исчезли, возможно, были захвачены. Синевал в резкой форме приказал направить два военных корабля, чтобы найти налётчиков и уничтожить их.

Проблемы…

Он посетил зал Серого Совета на борту Вален'ты. Там он нашел трёх бывших членов Совета: Соновара, одного из его прихлебателей и Чардхея. Увидев Синевала, Соновар тут же оборвал свою речь, которую так страстно слушал Чардхей. Синевал выставил их оттуда и поместил под стражу. Затем он запер зал. Он всё ещё хранил ауру смерти и пытки.

Проблемы…

Он с вздохом сел. К сожалению лучшего времени, чтобы сделать это, не будет. Он и так откладывал это слишком долго, вероятно, потому, что не знал, что сказать. Тем не менее сказать нужно было многое.

Он отправил сообщение, и через полчаса или чуть позже Деленн и Старкиллер прибыли на борт Вален'ты.

— Пожалуйста, сатаи Дирон, мы просим просто выслушать нас.

— Я уже слушала тебя, жречишка, и услышала меньше чем ничего. Твои речи в лучшем случае подозрительны. Может мне отправить тебя докладывать Синевалу?

Гизинер мягко вздохнул и посмотрел на стоявшую перед ним женщину. Воины были печально известны… тяжёлым характером, если не сказать - тупостью, но это было необходимо. Никто из его касты не смог бы подобраться к Синевалу достаточно близко, чтобы… выполнить… необходимое. Однако даже мысль, довериться в таком важном деле воину была… ненавистна. Последние события ясно показали, насколько квалифицированным было их лидерство. Вален даровал им ответственное положение, а они злоупотребили этим. Если воины показали себя недостойными власти, а мастера - неспособными к ней, то оставалась только религиозная каста.

Разве не религиозная каста была, в конце концов, избрана Валеном, чтобы хранить нетленными его пути, его учение и наследие. Так сказал ворлонец. Он сказал…

Он сказал многое, и Гизинер мог сейчас вспомнить далеко не всё, но одно он помнил точно.

Это касалось Дирон. Лишь она одна могла это сделать. - Приведи её ко мне, - гласило послание. - Приведи её сюда.

— Глупости, - отрезала Дирон. Ты хоть представляешь, сколько у меня дел здесь? Ты?..

— Да, я понимаю, - тихо, но настойчиво ответил Гизинер. - И это гораздо важнее остальных. Пойдёмте со мной. Прошу вас, сатаи.

— Больше не сатаи, - спокойно сказала Дирон. На неё, казалось, подействовала искренность в голосе Гизинера, и, наконец, она кивнула. - Хорошо, но закончим с этим побыстрее.

Гизинер улыбнулся и повёл её по разрушенным улицам столицы Минбара. Сам Йедор не попал под бомбардировку, но колебания земли, отравление почвы, огонь, идущий дождём с небес… всё это он перенёс. В этом древнем, красивом городе лишь одно здание осталось полностью неповреждённым. В то время как другие обратились в груды щебня или остались лишь слабой тенью прежней славы, храм Варенни, - где Вален провозгласил судьбу минбарцев, - храм стоял всё также гордо и величественно.

Именно туда вел её Гизинер. Дирон явно поёжилась, вступив на святую землю, а почему бы и нет? Это место было, в конце концов, местом самой большой неудачи её касты. Здесь, тысячу лет назад, Маррэйн вызвал Валена в священный свет Колеса Звёздного Пламени и был побежден, с чего и начиналось закономерное возвышение религиозной касты.

Многие пришли сюда во время бомбардировки, ища защиту в этом священном месте. Теперь они все ушли, вернулись к своим домам восстанавливать то, что можно. В любом случае, большинство из них не желало - или не могло - оставаться здесь, соразмерив свою слабость и недостатки с совершенством самого Валена. Даже Гизинер чувствовал себя неуютно.