Часть Азии. Ордынский период - страница 30

Бату. Китайский средневековый рисунок

Размеры армии Бату оцениваются по-разному. В русской исторической традиции часто фигурировали цифры в триста и даже пятьсот тысяч человек, для чего некритически брались сведения из летописей. Неправдоподобное преувеличение объяснялось патриотической «обидой» и желанием «оправдать» ужасный разгром. Карамзин пишет: «Сила Батыева несравненно превосходила нашу и была единственною причиною его успехов. Напрасно новые историки говорят о превосходстве Моголов в ратном деле: древние Россияне, в течение многих веков воюя или с иноплеменниками, или с единоземцами, не уступали как в мужестве, так и в искусстве истреблять людей, ни одному из тогдашних европейских народов. Но дружины Князей и города не хотели соединиться, действовали особенно, и весьма естественным образом не могли устоять против полумиллиона Батыева».

Никакого полумиллиона и даже трехсот тысяч не было и быть не могло.

Известно, что вся монгольская армия к моменту смерти Чингисхана насчитывала 129 тысяч человек, и при Угэдее больше она не стала. Эти силы пришлось поделить между четырьмя направлениями, из которых европейское было не главным.

Из источников мы знаем, что улус Джучи вначале получил очень небольшую часть армии – всего четыре тысячи настоящих монгольских воинов. Конечно, с их помощью были обучены и подготовлены новые части из тюркских племен. Непосредственно перед походом пришли подкрепления из других улусов, весьма значительные.

И всё же речь вряд ли может идти о сотнях тысяч. Современные историки считают реалистичными цифры в пределах от 30 до 100 тысяч воинов (самая вероятная – тысяч пятьдесят), что по русским и европейским меркам все равно было гигантской силой. Ни одно из русских княжеств не могло вывести в поле сопоставимое число ратников. Вряд ли это удалось бы и какому-нибудь европейскому королевству.

Если учитывать бережливое отношение монгольского командования к личному составу и обыкновение присоединять к войску отряды покоренных народов, получается, что у Субэдея и Бату сил для завоевания Европы было вполне достаточно. А боевые качества и уровень военного искусства этого войска находились на таком уровне, что его численность – здесь придется не согласиться с Карамзиным – никак не была «единственною причиною его успехов».

Хроника сообщает о войсках, выступивших из Монголии: «Они все сообща двинулись весною бичин-ил, года обезьяны (1236), и лето провели в пути». Осенью того же года армия соединилась и разбила Булгарию – долгая история этого волжского царства, выдержавшего на своем веку немало потрясений, на этом заканчивается.

Идти дальше, на Русь, завоеватели не спешили. Они обосновывались в новых краях основательно и надолго. Изучали пути для наступления, обеспечивали тыл, собирали разведывательные сведения, добивали или привлекали на свою сторону окрестные племена, обучали новобранцев. Возможно, именно в этот период Бату-хан выбрал место для будущей столицы своего улуса – чтобы она удобно располагалась между завоеванными территориями и метрополией.

Приготовления к вторжению длились больше года – Субэдей вообще был из тех, кто медленно запрягает, зато потом очень быстро едет. Очевидно, он нарочно ждал снега и холодов. Суровая зима не раз будет спасать Россию от иноземных армий, но монголы привыкли к морозам, а по замерзшим рекам передвигаться им было проще и быстрее, чем продираться через густые леса и топи.

Итак, огромное вражеское войско простояло невдалеке от русских рубежей много месяцев. Наверняка до Руси доходили вести о монгольских победах, добирались беглецы, однако и теперь, уже перед самым нашествием, обреченная страна не готовилась к обороне. Соловьев пишет: «Толпы булгар, избежавших истребления и плена, явились в пределах русских и просили князя Юрия дать им здесь место для поселения; Юрий обрадовался и указал развести их по городам поволжским и другим». Обрадовался – и всё. А ведь Юрию, великому князю владимирскому, сыну Всеволода Большое Гнездо, и по своему положению старшего из русских государей, и просто из опасения за собственное будущее (земли Юрия Всеволодовича находились недалеко от Степи) более чем кому-либо надлежало бы озаботиться восточной угрозой.