Части целого - страница 78

Рассуждения подобного рода и мысли о трех парнях моей жизни, Терри, Гарри и Стэнли, что они тянут меня своими убогими проектами в пропасть, следовало приберечь на потом, когда все останется позади и можно будет посидеть над чашкой горячего шоколада. В разгар событий, у края жуткого обрыва они были совершенно неуместны. Я задержал подъем, пытаясь осознать экзистенциальное значение происходящего. И как обычно, ничем не мог себе помочь. На сотрясающейся железной лестнице я остановился и подумал: мечта одного тянет другого вниз. Один плавает, другой тонет, и это происходит даже в бассейне, что обидно вдвойне. Ветер между тем не на шутку грозил сбросить меня в бухту. И я понял: размышлять над значением действия в ходе самого действия абсолютно неправильно.

Подъем продолжался. Теперь я мог слышать Гарри. Он кричал, и ветер донес до меня его голос прежде, чем я сумел рассмотреть его лицо. По крайней мере я думал, что это Гарри, а не ветер обзывает меня ублюдком.

Мой ботинок соскользнул со ступени. Я посмотрел вниз на воду и задрожал от макушки до задницы. Вода казалась мне плоской голубой бетонной плитой.

— Спасибо, дружище, что нанес мне удар в спину.

Гарри перегнулся через поручни, в которые, ценя свою драгоценную жизнь, я вцепился так, что побелели костяшки пальцев. Забраться на такую высоту с его больной ногой было настоящим подвигом. Он качнулся в изнеможении и чуть не потерял на ветру равновесие.

Его лицо сморщилось. Он так сильно хмурился, что совсем его перекрутил. Морщины наползали одна на другую.

— Гарри, произошла ошибка! — крикнул я.

— Это больше не имеет значения.

— Мы все исправим. Люди узнают, что книга твоя!

— Поздно, Мартин. Я его видел.

— Что ты видел?

— Час моей смерти.

— Когда?

— Сколько сейчас времени?

— Гарри, не прыгай!

— Не собираюсь. Я упаду. Нельзя запрещать человеку падать. Это дело гравитации, а не мое. — От страха он истерически рассмеялся. И не сводил глаз с нацеленного на него снизу оружия. Его паранойя наконец достигла нирваны. Параноидальные фантазии и реальность накрепко спаялись воедино.

— Я падаю… я иду… вот еще одна война… землетрясение… и второе пришествие Мадонны, только на этот раз она певичка, но все равно девственница… дальше сексуальная революция и джинсы-варенки.

Его экстрасенсорное восприятие проникло в бесконечность, но заслонило от его взгляда настоящее. Маленькие беспокойные глазки, обычно шнырявшие по сторонам, наконец замерли в глазницах и, совершая путешествие в будущее, изучали и видели все. Все.

— Компьютеры… у каждого… во всех домах… люди толстые… все очень толстые…

Гарри не владел собой и предсказывал как ненормальный. Он видел будущее человечества словно на ладони. И это стало последней каплей.

— Она мертва! Мертва! — Кто? Он не мог разобраться в том, что видел. — Третья мировая война. Четвертая. Десятая. Им нет конца. Они погибли. Мертвы — кто мертв? Астронавт. Президент. Еще один президент. Твоя жена. Теперь ты. Теперь твой сын. Все. Все. — Его провидение устремлялось на сотни лет вперед, может быть, на тысячи. Значит, человечество будет продолжать в том же духе. Глаза Гарри пронизывали время и пространство. Он ничего не упускал.

Но вдруг его связь с бесконечностью была нарушена вновь завывшими сиренами. Мы посмотрели вниз и увидели, что полиция и пресса покидают место события. Они разъезжались.

— Куда, мать твою, ты собрался?! — крикнул Гарри миру внизу.

— Подожди, — бросил я. — Пойду посмотрю.

На полпути вниз я наткнулся на застрявшего журналиста. Во время подъема его одолело головокружение, и теперь он не мог двинуться ни вверх, ни вниз.

— Что происходит?

— А ты не слышал? Терри обложили. Он взял заложников. Предстоит грандиозная схватка! — Голос журналиста звучал возбужденно, лицо же оставалось бесстрастным — такое выражение бывает у водителей катафалков. Я снова полез к Гарри.

— Что там такое?

— Терри, — ответил я, опасаясь его реакции.

Гарри опустил голову и с грустью наблюдал, как последний репортер спешит прочь.

— Послушай, друг, — сказал я, — мне нужно идти. Может быть, я сумею чем-нибудь помочь Терри.