Чаттануга - страница 11

Он закинул сумку на заднее сиденье, потом выпрямился и полез в глубокий карман своих мешковатых непробиваемых штанов.

Оттуда техасец вытащил аптечный флакон, наполненный прозрачным вязким желе, и сунул согретый в паху пузырек в неохотную ладонь Тага с настойчивостью торговца наркотиками:

- Я хочу, чтобы ты это держал у себя, Таг. Просто на всякий случай, знаешь.., если со мной что-нибудь случится.

Ревел завертел маленькой головой, параноидально оглядываясь, и Таг вспомнил, когда последний раз был в аэропорту Сан-Хосе: встречал отца, впавшего в такой маразм, что задницу вытирал пальцами, а пальцы - об стены. Дядя Тага погрузил брата в самолет и отправил племяннику, как багаж. Таг его засунул в местный дом престарелых, и там папаша помер этим летом.

Жизнь полна печали, и Таг давал ей ускользнуть сквозь пальцы. Он гей, которого никто не любит и которому никогда не будет опять тридцать лет, и вот сейчас приходится ублажать денежного психа из Техаса. Ублажать Таг не слишком хорошо умел.

- У тебя действительно есть враги? - спросил Таг. - Или ты просто так думаешь? А я должен думать, что у тебя они есть? И волноваться по этому поводу?

- В этом нашем плане есть деньги - настоящие хрустики, - мрачно похвастался Ревел, забираясь на пассажирское сиденье. Он помолчал, ожидая, чтобы Таг взялся за руль и закрыл дверцу водителя. - А волноваться нам надо только об одном, - продолжал он, когда Таг наконец сел, - чтобы не просочилось наружу. Экология, блин. Ты никому не говорил, что я тебе писал?

- Нет, конечно! - отрезал Таг. - Тот дешевый открытый ключ, которым ты шифруешь, половину твоих сообщений перепахал. И вообще, чего ты так волнуешься? Кому какое дело до слизи из выработанной нефтяной скважины, хоть ты ее и называешь Уршляйм. Это по-немецки, что ли?

- Тс-с-с! - прошипел Ревел.

Таг включил мотор и прогазовал, пустив голубоватое облако выхлопных газов. Автомобиль качнулся, поехал и " влился в бесконечный калифорнийский поток машин.

Ревел несколько раз оглянулся, удостоверяясь, что за ними нет слежки.

- Да, я ее назвал Уршляйм, - наконец сказал он напыщенно. - Я даже запатентовал это имя как товарный знак.

Старые немецкие профессора чего-то стоили. Ур - означает "первичная", шляйм - "слизь". Вся жизнь произошла из Уршляйма, исходной слизи! Первичная слизь из внутренних глубин планеты! Тебе когда-нибудь случалось раскусить зеленый миндаль, Таг? Прямо с дерева? Там сначала зеленый пух, тоненькая оболочка, а внутри - прозрачная густая слизь. Вот точно так устроена и наша планета.

Почти весь Уршляйм еще течет в самой глубине и выступает оттуда. Он только ждет, пока его выкачает какой-нибудь умный мальчик и использует его коммерческий потенциал. Уршляйм - это сама жизнь.

- Просто грандиозно, - будничным голосом отозвался Таг.

- Грандиозно! - передразнил Ревел. - Дружище, это единственное спасение техасского нефтяного бизнеса! Черт побери, если мы, техасцы, бросим бурить нефть, придется нам торговать вразнос чипами и софтом, как этим нытикам-слабакам с Тихоокеанского побережья! И ты меня не знаешь, если думаешь, что я сдам нефтяной бизнес без боя!

- Да ладно, ладно, я же не спорю, - примирительно произнес Таг. - Не забудь, мои медузы тебе помогут искать нефть.

Всегда было заметно, когда Ревел входил в нелинейный режим - его техасский акцент становился сильнее, и свой любимый нефтяной бизнес он начинал называть "нафтяной". Но что это за история с Уршляймом?

Таг одной рукой поднял пузырек с прозрачной жидкостью и стал разглядывать, не отрывая второй от руля. Вещество было тиксотропным - то есть гель при встряхивании превращался в жидкость. Можно было перевернуть пузырек, и Уршляйм оставался в верхнем конце, но если чуть встряхнуть, состояние слизи менялось, и она перетекала в другой конец, как внезапно хлынувший из бутылки кетчуп. Однородный, прозрачный кетчуп. Сопли.

- Скважина Дитери прямо сейчас выдает Уршляйм! - сообщил Ревел, надевая на веснушчатый нос итальянские очки от солнца. Все равно выглядел он не старше двадцати пяти лет. - У меня в сумке баллон с ним на три галлона.