Чайковский. История одинокой жизни - страница 7

И последнее: для любящих сенсации напомню, что по закону (до 1917 г.) самоубийц хоронили не “в общей могиле”, как недостойных церковного погребения (и Чайковский думал об этом, когда готовился покончить с собой в 1878 г. после неудачной женитьбы), а давали попу в ладонь золотой, пятнили десятирублевик, и все происходило так, как если бы никакого самоубийства и не было.

Вспоминая теперь это далекое прошлое, я не могу скрыть того чувства благодарности, которое я чувствую к тем, которые так внимательно отнеслись ко мне и так мне помогли. Внук Н.Ф. фон Мекк, Адам Карлович Бенигсен, сын старшей дочери Надежды Филаретовны, несколько раз приглашавший меня к себе и говоривший со мной – не о Чайковском, которого он знать не мог, но о семье фон Мекков, о своем дяде, просадившем фонмекковские миллионы, и о другом, женившемся на племяннице Чайковского, Анне Давыдовой, сестре той Тани, которую П.И. так любил и которая тайно родила незаконного сына от знаменитого в свое время пианиста и профессора консерватории Феликса Блюменфельда и вскоре покончила с собой. Или Мария Николаевна Климентова, сопрано, начавшая свою оперную карьеру в консерватории как первая Татьяна, когда “Онегина” впервые поставили на консерваторском выпускном экзамене в Москве. Она была впоследствии женой С.А. Муромцева, председателя Первой Государственной думы, и среди Коншиных и Третьяковых, Морозовых и Щукиных блистала в Москве.

Моя биография П.И. Чайковского вышла в Париже, в “Доме книги” (рю де л’Эперон, 9), в 1937 году. Она была переведена на шведский, чешский, немецкий, финский языки и в Швеции была бестселлером. На французский я перевела ее сама. Она вышла в 1948 г. в “Эдисьон дю Шэн”[1]. (Там же вышли в 1948–1949 гг. мои переводы “Вечного мужа” Достоевского и одной из первых книг о ГУЛАГе “Путешествие в страну Зе-Ка” Ю. Марголина.) Там же, в “Эдисьон дю Шэн”, вышла моя книга “Александр Блок и его время”, которую я написала прямо по-французски (русского издания никогда не было).

В 1966 г. совместными усилиями Совкино и Голливуда по моей книге был сделан фильм.

Н. Б.

Говорили, что дедушка Андрей Михайлович Ассиер был эпилептик. Говорили, что болезнь эту он передал старшему своему сыну, впрочем умершему в молодых годах. Говорили, что он был человек способный, имел связи и образование, служил по таможенному ведомству и дослужился до “действительного”. Происходил он из французских эмигрантов и умер в тридцатых годах, оставив детей от двух браков.

Александра Андреевна, вторая дочь его, была девушка образованная, большеглазая и голосистая. Незадолго перед смертью отца она окончила Училище Женских Сирот, где обучалась риторике, арифметике, географии, литературе и языкам. Литературу в старшем классе читал Плетнев, тот, кому Пушкин посвятил “Онегина”. При выпуске и он, и ученицы его плакали. День выпуска из училища был днем слез, волнений и надежд: играли на арфах, пели хором “Прощание” и молитвы, дарили друг другу сувениры…

Когда Илья Петрович Чайковский посватался к девице Ассиер, ему было сорок лет. Он был младшим сыном – двадцатым по счету ребенком – Петра Федоровича Чайковского, городничего Вятской губернии, приписанного к дворянству в самом начале прошлого века. В 1833 году Илья Петрович был уже вдов, с дочерью Зинаидой на руках. Воспитывался он в Горном кадетском корпусе, а затем был зачислен на службу, по департаменту горных и соляных дел, – в чине сперва шихтмейстера, потом берггешворена, гиттенфервальтера, маркшейдера, обер-гиттенфервальтера и, наконец, обер-бергмейстера. В чинах он, однако, не слишком преуспел и карьеры блестящей не сделал. Ум и способности заменялись в нем добросовестностью и благодушием.

Александра Андреевна ни знатностью, ни богатством прельстить его не могла, он женился на ней по любви. Она была стройна, моложе его почти что двадцатью годами, руки ее были удивительно хороши; она с чувством умела петь модные романсы. Впрочем, к музыке, как и к наукам, Илья Петрович был вполне равнодушен и рано забросил флейту, на которой играл в юности.