Чайковский. Старое и новое - страница 61

Если бы мы заглянули в Россию тех лет, то увидели бы еще одно чрезвычайно важное обстоятельство. Симпатии к социализму, к переделке общества, которые, конечно, жили среди некоторых слоев интеллигенции, были значительно поколеблены терроризмом "Народной воли" и других групп. Ни покушения на царя 1866 и 1879 годов, ни выстрел Веры Засулич в московского градоначальника Трепова, ни убийство Александра II, совершенное 1 марта 1881 года Гриневецким по приговору "Народной воли", не только не могли иметь какого-либо сочувствия у большинства русской интеллигенции, но, напротив, это лишь подогрело ее возмущение, и вынесенный судом оправдательный приговор Вере Засулич, несмотря на всеобщее недовольство грубым произволом Трепова, вызвал почти единодушный ропот в общественных кругах. Здравомыслящие люди никогда не могли на позиции терроризма, как не могли широкие слои демократической интеллигенции России, в том числе и значительная часть дворянской интеллигенции, примириться с жестокостью властей. Казнь организаторов убийства Александра II разделила общество во мнениях. Даже среди откровенных монархистов раздавались отдельные голоса против смертного приговора, к которым Александр III не прислушался. Не помогли и призывы Владимира Соловьева, уповавшего на прощение государя как на жест милосердия, должный укрепить авторитет монарха.

Естественно, что Петр Ильич, ненавидевший терроризм, насилие и всякое принуждение человека и к тому же исповедовавший веру в личность правителя, был вместе с Надеждой Филаретовной среди тех, кто ужасался и возмущался бомбометателями. Он как и все представители его круга, глубоко не задумывался о корнях возникновения противодействующих движений и видел лишь их уродливый конечный результат. Каковой же еще могла быть его реакция, — как не всплеск негодования. Известие об убийстве Александра II застало его в Неаполе, и он писал Надежде Филаретовне: "Неужели и на этот раз не будет вырвана с корнем отвратительная язва нашей политической жизни?"

Однако на основании этих промонархических высказываний, которые можно было бы значительно дополнить, нельзя сделать окончательный вывод, что Петр Ильич признавал только абсолютную власть. В 1879 году после очередного покушения на Александра II Чайковский высказал весьма своеобразное отношение к демократии. "Мне кажется> писал он Надежде Филаретовне, — что государь поступил бы хорошо, если б собрал выборных со всей России и вместе с представителями своего народа обсудил меры к пресечению этих ужасных проявлений самого бессмысленного революционерства. До тех пор, пока нас всех, т. е. русских граждан, не призовут к участию в управлении, нечего надеяться на лучшую будущность""3.

Но и еще до этого либерального вывода, который, как это дно, был больше вызван стремлением найти способ пресечения "бессмысленного революционерства", Петр Ильич высказывал мысли, вовсе не свойственные стороннику абсолютизма. В марте 1878 года после раздумий о судьбе России Петр Ильич, хотя и не исключал себя из числа сторонников монархии, откровенно сокрушался по поводу образа правления, считая, что от него и происходят слабости, все темные стороны нашего политического развития". Он ратовал за трезвую финансовую политику страны под контролем народного представительства, за такой же контроль над народным образованием. "Как бы оживилась Россия, если б государь закончил свое удивительное царствование дарованием нам политических прав! Пусть не говорят, что мы не дозрели до конституционных форм. Ведь говорили же, что мы и для новых судов не дозрели. Когда вводились новые суды, как часто слышались сетованья, что у нас нет ни прокуроров, ни адвокатов. Однако ж то и другое оказалось. Найдутся и депутаты, найдутся и избиратели""4.

Чайковский размышлял, и размышлял довольно глубоко и серьезно. Переходя к более консервативным убеждениям, к вере в личность, в просвещенного монарха, он ни в коей мере не отворачивался от идеи конституционных форм правления для России, способных приблизить достижение справедливости. Хотя Модест Ильич и утверждает в своем труде, что со временем от правоведа Чайковского ничего не осталось, Петр Ильич, правовед по образованию, нет-нет да и пытался разобраться в тех вопросах, которые беспокоили всю российскую интеллигенцию.