Чайковский. Старое и новое - страница 8

В воскресенье 17 октября Петр Ильич готовил к отправке в Москву в издательство П. И. Юргенсона партитуру Шестой симфонии и долго раздумывал, как ее назвать. По каким-то причинам его не покидало желание дать ей имя, которое бы наилучшим образом отражало ее суть. Отклонив различные предлагаемые ему варианты, он в конце концов согласился с предложением Модеста Ильича назвать симфонию "Патетической", что и надписал на заглавном листе партитуры13.

Затем Петр Ильич отправился завтракать к Э. Ф. Направнику. Сын Направника Владимир рассказывает, что Чайковский зашел к нему в комнату и сказал: "Знаешь, ведь симфония вчера не имела успеха у публики; но еще более мне грустно, что она не понравилась и оркестру"14.

Очень возможно, что вечером Петр Ильич был в гостях у доктора Добрянского, так как художник Игорь Грабарь вспоминает, что встретил Петра Ильича в этом доме и оттуда они шли вместе домой. Грабарь говорит, что проводил Чайковского до дверей квартиры на Малой Морской15. Следовательно, это могло быть только в последний приезд Чайковского в Петербург и, скорее всего, в период после концерта, а единственным свободным вечером в этот период у Чайковского был вечер 17 октября.

В понедельник 18 октября Петр Ильич написал Юргенсону письмо с просьбой выставить на заглавном листе партитуры посвящение своему племяннику Владимиру Львовичу Давыдову. Любопытно, что Чайковский еще в августе писал, что намеревается посвятить эту симфонию ему, но что-то заколебался'16. Модест Ильич объясняет эту нерешительность брата тем, что любимец Петра Ильича Володя долго не писал своему дяде и тем обидел его. Это вполне возможно, но раздумья Чайковского длились до самого последнего момента. В упомянутом письме Юргенсону, обратившись с просьбой выставить посвящение, он приписал: "Надеюсь, что не поздно". Стало быть, обида из-за молчания племянника или вследствие каких-то более серьезных причин была весьма чувствительной, если Петр Ильич надумал сделать это посвящение уже после отправки партитуры в издательство.

В этом же письме мы находим документальное подтверждение того впечатления, которое осталось у Чайковского от концерта 16 октября:

"С этой симфонией, — писал Петр Ильич, — происходит что-то странное. Она не то чтобы не понравилась, но произвела некоторое недоумение. Что касается меня самого, то я ей горжусь более, чем каким-либо другим моим сочинением. Но об этом мы вскоре поговорим, ибо я буду в субботу в Москве"17.

Днем 18 октября Чайковский присутствовал на генеральной репетиции "Евгения Онегина", которая проводилась Оперным товариществом в зале дома Кононова, расположенного неподалеку от квартиры Модеста Ильича. Затем он дал обед для пианистки Аус дер Оэ. Вечером он был в Мариинском театре, где давали "Онегина"18.

Во вторник 19 октября Петр Ильич присутствовал на представлении оперы Рубинштейна "Маккавеи", которое происходило в уже упомянутом зале дома Кононова19.

Как рассказывает Модест Ильич, в эти же дни (т. е. 18 и 19 октября) Чайковский много говорил о переделке опер "Опричник" и "Орлеанская дева", которой хотел заняться в ближайшем будущем. Для этой цели он взял из библиотеки императорских театров партитуру "Опричника"20. О намерениях Петра Ильича в отношении "Орлеанской девы" известно также из воспоминаний управляющего петербургскими императорскими театрами В. П. Погожева, который в процессе беседы с Чайковским, состоявшейся, по-видимому, 18 октября во время посещения Петром Ильичем Мари-инского театра, тут же отдал приказ в нотную контору отправить партитуру "Орлеанской девы" на квартиру Чайковского21.

В среду 20 октября приятель Чайковского по училищу правоведения А. А. Герке привез ему на квартиру проект нового договора с издателем В. Бесселем на авторские права по опере "Опричник". В этот день, по словам Модеста Ильича, Петр Ильич был совершенно здоров. В этом сомневаться нельзя, так как днем Чайковский гулял с одним из своих племянников Александром Литке и вел с ним очень веселую беседу, а затем обедал у своей любимой кузины Веры Васильевны Бутаковой (Давыдовой)22. У Веры Васильевны на обеде присутствовал Юрий Львович Давыдов, который с детства был дружен с ее сыном. Он рассказывает, что Петр Ильич пришел на обед в хорошем расположении духа, весел и бодр.