Чайный клипер - страница 11

Катя обещала выполнить его просьбу. Прощаясь, Егор крепко обнял ее, поцеловал и проводил, домой.

Рано утром, когда еще все спали и солнце только что выглянуло, он на цыпочках вышел из избы и, прихватив приготовленный заранее узелок с хлебом и сменой белья, ушел на пристань.

Еще пустынные городские улицы щедро залиты утренним солнцем. После дождя все посвежело, стало ярче и чище: сочная зелень берез и тополей, трава по обочинам мостовых, крашенные суриком железные кровли, тесовые крыши, купола церквей…

Егор быстро шел к пристани. Он еще издали приметил, что трехмачтовая шхуна «Тамица» стоит на прежнем месте: может быть, не догрузилась. У причалов и на реке поодаль виднелись и другие большие и малые суда, но Егора они не очень интересовали, он думал только о «Тамице», спешил к ней, как к своей судьбе. «Есть ли на борту хозяин? Удастся ли с ним поговорить?» — нетерпеливо размышлял Егор.

Он подошел к стоянке, потоптался у трапа, и никого не увидев на палубе, позвал:

— Эй, кто тут есть?

На борту появилась громоздкая фигура вахтенного с заспанным лицом, в брезентовом плаще с откинутым наголовником.

— Чего кричишь спозаранок? — спросил он недовольно.

— Мне бы хозяина…

— На что?

— Поговорить надо. Не возьмет ли купец меня в команду?

Вахтенный повнимательней присмотрелся к парню, стоявшему на причале с узелком в руке, и ответил добрее:

— Будить хозяина рано. Погоди пока…

Он скрылся за рубкой. От нечего делать Егор стал прогуливаться по пристани. Походил, походил — надоело. Сел на тумбу, положив узелок на колени.

— Скоро ли выспится купец? Долго ли ждать?

Тумба была влажной и холодной, сидеть на ней неприятно. Он опять стал ходить по пристани. Обеспокоено поглядывал на берег: «Не прикатил бы сюда дед на своем кауром…» — Егор даже прислушался, не гремит ли по мостовой телега. Но было по-прежнему тихо. Он опять подошел к кораблю.

На шхуне скрипнула дверь, и послышались шаги. Кто-то, видимо камбузник[15], выплеснул за борт из ведра помои. Налетели чайки, покружились возле борта и скрылись.

Наконец снова вышел вахтенный и позвал:

— Эй, парень, давай сюда!

Егор поднялся на палубу, и вахтенный провел его к хозяину. Тот только что умылся и, стоя посреди каюты, расчесывал костяным гребешком волосы. Положил гребешок на полочку, надел шерстяную куртку и сел на рундук[16]. Лицо у него было доброе, мужицкое, с крупным носом и спокойными серыми глазами.

— Ну, что скажешь, парень?

— Плавать хочу. Примите в команду.

— А в море-то бывал?

— Еще не бывал. Но знаю паруса, мог бы матросом служить…

— Откудова у тя парусно знанье?

— Дед мастерскую держит.

— Как его зовут?

— Зосима Иринеевич… Кропотов.

— А-а, — протянул купец. — Кропотов? Так бы сразу и сказал. Тебя ведь Егором кличут? Ну вот что, Егор, взять тебя на шхуну я не могу. И весь разговор.

— Отчего не можете? Какая причина?

— Дед вечор[17] у меня был. Объявил тебе полный запрет. Иди-ко домой…

Егор вспыхнул:

— Я уж не маленек! Сам волен свою судьбу решать.

Купец улыбнулся снисходительно.

— И не маленек, да не волен. Надо слушаться деда. Он большую жизнь прожил. Не обижайся, парень, но взять тебя не могу, — хозяин развел руками, посмотрел на Егора сочувственно и поднялся с рундука.

Егор пытался его упросить, но понапрасну. Ему ничего не оставалось, как расстаться со шхуной.

«Когда же дед успел предупредить хозяина „Тамицы“? — думал Егор, сойдя на пристань. — Ну, хитрован! Он, видно, после обеда сюда поехал… Ну, дед, ну, дед! Откудова такая прыть?» — Егору было и смешно и больно: море от него ускользало.

А если попроситься на другое судно? Егор вспомнил о кормщике, которому вчера перевозил кладь, и пошел искать бот. Он стоял не на прежнем месте, а правее. На палубе никого не было. По сходням, которые, видимо, не убирали на ночь, Егор взошел на палубу и, никого не увидев, нарочито громко кашлянул, чтоб услышали. Дверь люка в носу открылась, и на палубу поднялся вчерашний знакомый кормщик.

— А, это ты, парень? Здорово!

Кормщик подошел к борту, справил малую нужду и обернулся.

— Вчера ты говорил, что матрос вам надобен. Возьми меня, — попросил Егор.