Чекисты о своем труде - страница 28

— Рассказывайте дальше.

— Мы выехали из гаража и быстро поехали по улице, — продолжал Галушин. — Немного спустя Инес остановила машину, и в нее снова сел Эрнесто.

Мы благополучно проехали весь город. Около развилки дорог остановились и вышли из машины.

— Моя миссия закончена, — сказала Инес. — Теперь продолжайте путешествие без меня.

С этими словами она поцеловала Эрнесто и сказала: «Побереги себя, милый». Потом обернулась ко мне и крепко пожала руку:

— Компаньеро, передайте привет героическому Мадриду и героической Москве.

— Спасибо, Инес. Всю жизнь буду помнить вас, — сказал я.

— Не надо, — остановила она меня. — Я давно хотела посмотреть на советского человека. Это была моя мечта. Она сбылась. Лучшей награды мне не надо. А вот вам, действительно, большое спасибо: мы сражаемся у себя дома, а вы приехали издалека помочь нам в борьбе. На такие поступки способны лишь очень хорошие люди.

Инес села за руль и помчалась в обратную сторону.

Мы долго смотрели вслед «мерседесу».

О том, как мы с Эрнесто дошли до ближайшей остановки, сели в поезд и доехали до португальской границы, как я перебрался в Лиссабон, а оттуда в Париж, я рассказывать не буду. Об этом я неоднократно писал, когда возвратился в Москву.

— А какого вы мнения об Эрнесто? — спросил Ганин.

— Человек он надежный. Эрнесто — мой спаситель, как и Инес. Эрнесто сопровождал меня до Лиссабона. Без его помощи я не вернулся бы в Москву.

— Вот и мы так думаем. Таких людей ничто не сломает.

— Но почему, если не секрет, вы задаете мне этот вопрос? — спросил Галушин.

— Дело в том, что на другой день после вашего отъезда из дома Инес ее арестовали и посадили в тюрьму.

— Как же это могло произойти?

— Мы не знали ответа на этот вопрос до беседы с вами. Теперь все стало на свое место. На Инес донес слуга их дома — Хосе, тайный осведомитель полиции.

— И Инес до сих пор сидит в тюрьме?

— Нет, ее удалось освободить.

— Удивительно! — воскликнул Галушин. — Все это крайне удивительно!

— Скажите, — обратился он к Ганину, — а почему вы приняли такое активное участие в моей судьбе?

— Мы выполняли просьбу командования Республиканской армии.

— Право, я не думал, что обязан спасением своей жизни вам!

— Меньше всего мне. Из этого кабинета я не выезжал в течение всей операции. Если уж говорить, кому вы обязаны, так это майору Коваленко, вашему другу детства, который из Мадрида организовал всю операцию.

— Коваленко! — воскликнул Галушин. — Это невероятно!

— А собственно говоря, почему «невероятно»?

— Вы правы, — улыбаясь, сказал Галушин. — Ничего в этом невероятного нет. Коваленко — мой друг и товарищ.

Ганин встал.

— Еще раз простите, что нарушили ваш отдых. Вы сняли с наших плеч большую заботу. Спасибо вам, до свидания.

Галушин вышел. Ганин остался один. Некоторое время он ходил по кабинету, затем подошел к телефону.

— Андрей Агафонович? Это Ганин. Наши предположения оказались правильными. Донос сделал Хосе, все остальные люди вне подозрений. Операцию «Испанская сюита» можно начинать.

Судьба пятой заставы Таурагенского пограничного отряда — это судьба многих застав, которым пришлось 22 июня 1941 года принять на себя первые удары гитлеровских полчищ. В ту пору граница шла по реке Неман, а затем круто сворачивала на север, отделяя от Советской Литвы захваченную гитлеровцами Клайпедскую область. Местность здесь глухая, лесистая. Песчаные дюны сменяются вековыми соснами, словно сошедшими со знаменитых шишкинских полотен.

За месяц до войны заставу перебросили в район хутора Бережницы, в заброшенный дом лесника. Тут разместили ленинскую комнату и поселились командиры. Сараи и амбары приспособили под кухню, склад боеприпасов, псарню. Для личного состава поставили у опушки палатку.

Участок заставы был беспокойным. Нарушения границы случались нередко. Наряды слышали на немецкой стороне гул машин, лязг железа, выкрики команд. Иногда пограничники, надежно замаскировавшись в укрытиях, видели по ночам темные, расплывчатые силуэты немцев, подходивших к самой границе. Днем на той стороне постоянно наблюдались отблески стекол оптических приборов. В середине июня подозрительная возня у границы стала еще более заметной.